Мораль басни Две Собаки и ее анализ (Крылов И. А.)

Крылов не был бы Крыловым, если бы настаивал на том, что предательство обязательно постигнет наказание. Это наивно. Видимо, предательство-лицемерие имеет одно важное отвлечение свое — холуйство, угодничество, порождаемые неограниченной единодержавной властью. Если не ценится труд, если попрано личное достоинство, то процветает холуйство, ищущее, по Достоевскому, кому бы сапоги почистить. Это писатель наблюдал у русских либералов. Крылов же — в долиберальный период, когда чистка сапог не была предметом холуйства. Поэтому последнее выступало в своей незамутненной форме, в своем, так сказать, идеале, о чем и рассказал поэт в горькой повести о «Двух Собаках».

Одна из них — Дворовый, верный пес Барбос.

Он усердно нес барскую службу.

Он, «хвост плетью опустя и свой повеся нос», рассказывая о своей жизни, отмечает, что терпит голод и холод, и, оберегая хозяйский дом, спит под забором и мокнет под дождем.

«А если невпопад залаю,

То и побои принимаю.» Положение дворового Крылов описал метко и выразительно. Сюда можно добавить только то, что и побои он принимает тоже «напрасно». Так, «для порядка».

А вот как сложилась жизнь другой собаки. Пред нами баловень судьбы (т. е. прихоти господина) «в случай попавшая» «Жужу, кудрявая болонка». Она «живет в довольстве и в добре, и ест и пьет на серебре».

Наивный Барбос, святая простота, спрашивает Жужутку: «Какую службу ты несешь?» «Чем служишь ты?»

Что при этом сказать о Барбосе? Наивен, простоват, придурковат. Хотя он по-своему и умен. Но придурковат потому, что верил в справедливость, в то, что получают по заслугам, за службу. И это при крепостном-то праве! Дурень. И кудрявенький Жужу дал ему предметный урок знания жизни:

...«Чем служишь!

Вот прекрасно! —

С насмешкой отвечал Жужу.—

На задних лапках я хожу».

Крылов закрепляет истину: Как счастье многие находят лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят! Да, это великое искусство. С ним ничто не может сравниться в определенных (самодержавно-крепостнических) общественных отношениях. Гений, труд, личные достоинства и заслуги, — к чему они, если ты не научился ходить на задних лапках?!

Это от Крылова пойдет по всей русской литературе и пройдет через всю русскую литературу XIX века. Жужуток кудрявых будут называть прихлебателями, приживалками, приспешниками, холуями; позже — сателлитами, иногда «хвостом», порой «агрессорами» — суть останется неизменной: они и в «агрессивности» своей ходят на задних лапках. Такая агрессивность — одна из форм холуйства. Жужутка нежащаяся может ощетиниться всеми своими кудряшками и стать Моськой, лающей на Слона. Но это будет означать только одно: у Жужутки — Моськи очень высокие покровители. Потому-то так бесстрашно и рвется она в бой.

Это Крылов договорит в других своих рассказах. Но договорит. Для него, как и для Пушкина, отдельного не существовало. Он во всем видел систему, цепь явлений и, вытаскивая одно за другим звенья ее, прояснял суть всей крепостнической системы. Потому-то басни его надо рассматривать как определенную совокупность, — все иное может только увести нас от Крылова, как и от любого другого великого художника...