|
Биография Эмиль Золя Роман ТворчествоЭмиль Золя, сын француженки Эмили Обер и венецианца Франсуа Золя, родился 2 апреля 1840 года в Париже. Детство и отрочество его прошли в провансальском городке Эксе. Окончив местный коллеж, он в 1858 году возвращается в Париж, чтобы продолжить образование в лицее св. Людовика. Неприветливо встретила отолица провинциала, но нужда и лишения, которые ему пришлось испытать, не подорвали его увлеченности литературой. В феврале 1859 года газета Экса напечатала первое произведение Золя, стихи, посвященные отцу, а в декабре — первое прозаическое сочинение, сказку «Волшебная фея». Окончив лицей, начинающий писатель, чтобы заработать на жизнь, поступил на службу в управление парижских доков. Там он отсиживал положенное время, а настоящая жизнь, работа начиналась для него после выхода за ворота конторы. «Я выхожу из конторы...— писал он Полю Сезанну, — и тогда я живу. В моей голове проносятся огромные поэмы, драмы, романы». В самом деле, замыслы его были один грандиознее другого: «Любовная комедия»— цикл из трех поэм, затем «Цепь бытия» — произведение, охватывающее «генезис вселенной». Написанные Золя в эти годы многие тысячи стихотворных строк он так и не рискнул опубликовать. В начале 1862 года по протекции одного из друзей семьи Эмиль Золя поступил на работу в издательство Ашетт. Здесь он знакомится с писателями Эдмоном и Жюлем Гонкур, с известным критиком Ипполитом Тэном, с учеными-филологами Эмилем Литтре и Эрнестом Ренаном, с поэтом Альфонсом Ламартином. В 1864 году Золя публикует свою первую книгу «Сказки Нинон». В Париже она прошла незамеченной, но это не обескуражило автора. В ноябре 1865 года выходит в свет его первый роман «Исповедь Клода», который он посвятил своим друзьям Полю Сезанну и Батистену Байлю. Приехавший в Париж из Экса Сезанн вводит Золя в круг живописцев, вместе они посещают мастерские Камилла Писсарро, Эдгара Дега, встречаются с Эдуардом Мане и другими художниками. Эмиль Золя энергично включился в борьбу талантливых мастеров, оригинальное творчество которых бросало вызов традиционной академической школе. Двадцатишестилетний писатель не думал о том, что он войдет в историю искусства, когда начал кампанию в парижской газете «Эвенман» в защиту новаторских полотен молодых художников, в том числе и картин Эдуарда Мане Золя первый из современников почувствовал и оценил неповторимое своеобразие и выразительность живописи Мане, по-новому воспроизводившего людей и окружающий мир, смело использовавшего возможности цвета, текучесть и вибрацию света. «Когда-нибудь поймут наконец, — писал Золя, — какое место Эдуард Мане занимает в той переходной эпохе, которую переживает сейчас французская школа живописи. Он останется в ней как характерное и наиболее острое, наиболее индивидуальное явление». Официальной критикой статьи Золя встречались враждебно, их автора называли сумасбродом и наглецом. Но его не смущали эти оскорбления. В ноябре 1866 года он издает свой второй роман «Завет умершей»; через год выходит третий — «Марсельские тайны», затем в течение года он печатает еще два романа — «Тереза Ранен» и «Мадлена Фера». Последний был посвящен Мане. К концу 60-х годов Золя обрел зрелость и мастерство, которые позволили ему приступить к работе над своим главным произведением — двадцатитомной серией «Ругон-Маккары. Естественная и социальная история одной семьи во времена Второй империи». Главную идею этого сочинения определяли две взаимосвязанные задачи, которые писатель сформулировал в плане серии: Первая. «Изучить на примере одной семьи (Ругон-Маккары) вопросы наследственности и среды. Проследить шаг за шагом ту сокровенную работу, которая наделяет детей одного и того же отца различными страстями и различными характерами в зависимости от скрещивания наследственных влияний и неодинакового образа жизни». Вторая. «Изучить всю Вторую империю, от государственного переворота до наших дней. Воплотить в типах современное общество...» Золя считал, что, соединив в своем произведении два плана — физиологический и социальный, —он через историю одной семьи раскроет историю целого общества, нарисует широкую картину французской действительности времен Луи Бонапарта. Почти четверть века трудился писатель над своей двадцатитомной серией: первый ее том («Карьера Ругонов») вышел в 1871 году, последний («Доктор Паскаль») — в 1893 году. В «Ругон-Маккарах» Эмиль Золя создал социальную биографию эпохи, в которой запечатлел жизнь Франции времен Второй империи. Это широкое, объемное произведение о судьбах самых различных слоев населения страны, произведение суровое и документально правдивое. Это, по словам автора, страницы истории, «империя, возникшая на крови, сначала опьяняющаяся наслаждением, покоряющая мятежные города, затем неумолимо идущая к развалу и, наконец, захлебнувшаяся в крови, в таком море крови, что в нем едва не утонула вся нация...». «Творчество» — четырнадцатый роман серии — Золя начал писать в мае 1885 года и закончил через девять месяцев. 23 феврали 1886 года он сообщает своему другу Сеару: «Мой дорогой Сеа& лишь сегодня утром разделался с «Творчеством». Это книга, в которой я запечатлел свои воспоминания и выплеснул душу...» В течение 1886 года роман был напечатан дважды, сначала в газете, а 8 тем отдельной книгой в издательстве Жоржа Шарпантье. Тема — «роман об искусстве» — прирутствует во всех трех сохранившихся планах «Ругон-Маккаров». Рамки «Творчества», как определил это Золя в плане, составленном в 1869 году, — «художественный мир; герой — Клод Дюваль (Лантье), второе дитя рабочей четы. Причудливое действие наследственности». По мысли Золя, гениальность и вместе с тем ущербность героя предопределены психическим складом, физиологическими особенностями его родителей. Коллизия, запечатленная в романе, была обрисована писателен еще в январе 1867 года, в очерке об Эдуарде Мане: «Молодой художник весьма наивно осмелился довериться своим собственным глазам и наблюдениям, принялся писать, не следуя священным школьным правилам. Картины, написанные им, отличались смелой сочностью и силой, оскорблявшей глаза зрителей, привыкших к другим приемам. И вот люди, не пробуя уяснить себе, что именно задевало их глаз, принялись оскорблять молодого художника, проклиная и его талант, и правдивость и пытаясь изобразить его грубым паяцем на веревочке, который показывает публике язык. Не правда ли, что подобное гонение представляет собой поучительный для изучения факт!» В основу сюжета «Творчества», как мы видим, легли некоторые реальные события и факты из жизни писателя и друзей его юности— Сезанна и Байля, а также Эдуарда Мане, Клода Моне и других. Содержание романа связано с той полемикой, которую в 60-х годах писатель вел в защиту группы молодых живописцев. В 1866 году, в канун открытия Салона — традиционной выставки изобразительного искусства, — в печати появились две нашумевшие статьи тогда еще мало кому известного критика Эмиля Золя. В этих статьях он упрекал жюри, отбиравшее картины для выставки, в том, что оно не пожелало дать публике возможность увидеть «смелые, полнокровные картины и этюды, взятые из самой действительности». В Салоне, указывал Золя, полотна талантливых живописцев не представлены только потому, что их творчество отрицает окостеневшие традиции академической школы и тем самым подрывает престиж влиятельной касты. Редактор газеты «Эвенман» Вильмессан, заинтересовавшийся идеями, высказанными Эмилем Золя, предложил ему написать несколько статей о Салоне. Золя охотно принял предложение. В обзорах, отмеченных убедительной профессиональной аргументацией в глубиной анализа материала, он еще более определенно изложил свое отношение к новому направлению в живописи, и прежде всего к творчеству Эдуарда Мане и его последователей. Золя заявил, что картины Мане рано или поздно займут место в Лувре. Эти обзоры взбудоражили общественное мнение, вызвали протесты сторонников академической школы, которых раздражала «бесцеремонность» Золя. Они требовали, чтобы Вильмессан прекратил «издевательства» над читателями и не допускал «сумасброда» Золя на страницы газеты. Но оскорбления и нападки не устрашили критика. Он объединил свои статьи о живописи в сборнике «Мой Салон» и издал отдельной книгой с посвящением Сезанну. «Я чувствую вокруг себя такую ненависть, —писал он, —что силы часто покидают меня и перо готово выпасть из моих рук». Но Золя не падает духом и продолжает защищать молодых художников — в январе 1867 года он поместил в «Обозрении XIX века» очерк о творчестве Эдуарда Мане, а в 1872 году принял предложение И. С. Тургенева и стал печататься в русском журнале «Вестник Европы», где наряду с другими статьями опубликовал и несколько очерков об искусстве, которые на его родине изданы не были. В 1875 году В. В. Стасов писал И. С. Тургеневу о Золя: «Еще в прошлом году я рассказывал Вам, как высоко ставлю" его книжечку этюдов под заглавием «Моп Salon» и его брошюру о Мане, даром что кое с чем там и не согласен, а теперь, после его великолепного письма в «Вестнике Европы» (речь идет о статье Золя «Выставка картин в Париже»), и еще более убедился, что он просто лучший художественный критик последнего времени...» Выступления Эмиля Золя создали ему авторитет в среде художников-батиньольцев, названных так потому, что кафе, в котором они часто собирались, помещалось в квартале Батиными» в Париже. Постоянными участниками этих встреч были Эдуард Мане, Теодор Фантен-Латур, Марселин Дебутен, Камилл Писсарро, Пьер-Опост Ренуар, Альфред Сислей, а также литераторы — Леон Кла-дель, Эдмон Дюранти и другие. Несколько позже к ним примкнули Поль Сезанн и Клод Моне. (Многие члены этой группы запечатлены на известной картине Фантен-Латура «Ателье в Батиньоле».) Художники-батиньольцы, и прежде всего Клод Моне и Эдуард Мане, осуждали отжившие традиции в живописи, искусство вчерашнего дня. Поборники нового направления решительно отказались от мифологических и исторических сюжетов, от их шаблонной интерпретации, от традиционного рисунка. Они обратились к сюжетам из повседневной жизни и быта своих современников. Живописцы-новаторы, стремясь добиться совершенного отображения ватуры, точной фиксации оптических впечатлений, раскрепостили цвета и краски, расширили возможности художника. Свои творческие искания — выбор сюжета, его трактовку, композицию — они подчинили стремлению достичь совершенного единства формы и цвета, которое соответствовало бы индивидуальному видению живописца. Последняя выставка импрессионистов состоялась в 1886 году, в год выхода «Творчества». Таков реальный подтекст романа. Работая над «Творчеством», Золя мысленно вновь пережил те годы, о которых он рассказывал в романе. 27 марта 1886 года Э. Гонкур записал в своем дневнике: «Обед у Золя. За кофе Золя и Доде говорят о нужде, которую они терпели в молодости. Золя вспоминает о том времени, когда брюки и пальто его частенько оказывались в ломбарде, а он сидел дома в одной рубашке... Он едва замечал «аварию» в своей жизни, увлеченный грандиозной поэмой «Рождение мира, человечество, будущее», циклической и эпической историей нашей планеты до появления человечества, в долгие годы его существования и после его исчезновения». В романе «Творчество» писатель Сандоз поглощен осуществлением давней мечты создать «грандиозное произведение, охватывающее генезис вселенной в трех фазах: сотворение мира, воссозданное при помощи науки; история человечества, пришедшего в свой час сыграть предназначенную ему роль в цепи других живых существ; будущее, в котором живые существа непрерывно сменяют одни других, осуществляя завершающую мироздание неустанную работу жизни». Одаренный художник Клод Лантье, с которым Золя впервые познакомил читателей в романе «Чрево Парижа», захвачен стремлением выразить свое собственное видение мира. Его воодушевляет идея запечатлеть на полотнах вселенную «во всем неповторимом многообразии ее проявлений и красок, в движении и времени, на плоскости выразить жизнь, ее течение, воссоздать природу, а все это подать с неповторимой оригинальностью и свежестью». Клод восхищается эмоциональной живописью романтика Делакруа, но отвергает ее, полагая, что она себя изжила; он не приемлет и самобытное творчество выдающегося реалиста Курбе, которое хотя и приблизилось к жизни современников, но все еще сковано традициями. Развитие науки и техники, глубокие изменения в общественной жизни, в сознании людей, происходившие во второй половине прошлого века и очевидцами которых были Клод, Сандоз и их друзья, свидетельствовали о том, что XIX столетие подводит итоги большой полосе исторического развития человечества. Клоду кажется, что именно ему дано внедрить «новую форму, которая пойдет дальше, неся в живопись солнечный свет, как ясную зарю, встающую в новых картинах, написанных под влиянием восходящей школы пленэра». Он мечтает создать лучезарные фрески, запечатлеть на них «жизнь бедняков и богачей: на рынках, на скачках, на бульварах, в глубине переулков, населенных простым людом; все ремесла, включенные в один хоровод». Он мечтает о новой архитектуре, о прекрасных, полных света и воздуха зданиях, удобных и красивых жилищах. Клод не одинок в своем стремлении, его идеи разделяет делая группа друзей-единомышленников. День за днем, год за годом прослеживает писатель жизнь художника, его жестокую борьбу с непокорной натурой. Проходило время -— и сжигавшая Клода жажда творчества снова влекла его к ненаписанному холсту и он снова «начинал свой путь в неведомое». Годы борьбы не приносят ему успеха: его картины отвергает Салон. Неудачи, холодное равнодушие толпы, не приемлющей его новаторства, а порой и открытое издевательство порождают у Клода сомнение в полноценности своего таланта. Собственные работы кажутся ему теперь слабыми, незавершенными. Друзья, которые прежде видели в нем главу школы, отрекаются от него. Утратив веру в свои возможности, окруженный стеной молчания, он особенно остро ощущает одиночество в этом враждебном ему мире. Ненависть людей, привязанности и вкусы которых он подверг сомнению, злоба завистников сломили его волю: Клод кончает жизнь самоубийством перед своей незавершенной картиной. Прежний союз даровитых художников и литераторов, вдохновленный борьбой за новые пути в искусстве, союз, который скрепляла чистая юношеская дружба, распался. Клод Лантье, надломленный жизненными невзгодами и творческими неудачами, пришел к отрицанию своих же формул, Фажероль, Жори, Дюбюш, Магудо попали под влияние морали собственников, превратились в заурядных буржуа. Глядя на это, писатель Сандоз начинает понимать, к каким результатам пришла когда-то свежая, эмоциональная живопись, к каким извращениям привели ее эпигоны. Отношение Золя к импрессионизму как к новому направлению в искусстве не было раз и навсегда установившимся и одинаковым; оно менялось в связи с «изменением творческих устремлений его представителей, а также в связи о эволюцией эстетических взглядов самого Золя. В 60—70-е годы он горячо и страстно поддерживал художников-импрессионистов, идеи которых были близки его собственным эстетическим взглядам; и Золя и художники-импрессионисты в своем творчестве исходили из аналогичных установок: пристальное наблюдение природы, людей и событий, беспристрастный и объективный показ фактов, почерпнутых из общего потока жизни. Однако в дальнейшем пути импрессионистов и создателя «Ругон-Маккаров» разошлись. Эпигоны импрессионизма, движимые стремлением запечатлеть неуловимый «облик ощущения», увлеклись формальной стороной живописи, демонстрацией своего виртуозного мастерства в передаче цвета и света. Но, как отмечает Арагон, «не импрессионисты обеднили живопись, а те, кто поверхностно усвоили их творческий метод, не улавливая за их полотнами открывающиеся пути развития искусства, и остановились на бесплодном повторении уже достигнутого». Ухватившись за творческий прием, найденный предшественниками, живописцами самобытными и оригинальными, они выхолостили их идею, пошли по пути повторения, приспосабливая импрессионизм к салопным вкусам. Победу торжествовала «поверхностная и элегантная живопись» фальсификатора Фажероля. Иначе развивалось творчество Эмиля Золя, Преодолевая сковывавшие его талант нормы натуралистической эстетики, через глубокий реалистический анализ социальной действительности своего времени он пришел к созданию «Ругон-Маккаров», — правдивой хроники общественных нравов эпохи Второй империи. Обозревая пройденный путь, по-новому осмысляя происходящее, Золя в 1893 году в статье «Живопись» недвусмысленно оценил то, к чему пришли эпигоны импрессионимза: «Я видел, как были брошены в землю семена, теперь я наблюдаю всходы, осязаю чудовищные плоды...» В своем романе Золя поднял также важную эстетическую проблему, проблему отношения искусства к действительности. Полемически роман «Творчество» направлен против критиков, которые, оспаривая за литературой и искусством функцию познания действительности, порождали легенду о несовместимости искусства с живой жизнью. Искусство, утверждали они, откровенно, оно не зависит от жизни и по своей природе враждебно ей, оно равнодушно к фактам и является продуктом фантазии художника, оно выражает чувства, навеянные субъективным восприятием действительности. Золя выступил в защиту искусства жизненной правды. На трагическом примере судьбы художника Клода Лантье он показал, что «только творцы жизни торжествуют в искусстве, только их гений — плодотворен...». Этот вывод писателя утверждает несостоятельность субъективно-идеалистического взгляда на искусство. Книга Золя затрагивала вопросы, актуальные не только для Второй империи, поэтому роман «Творчество» сразу же после выхода в свет вызвал споры, о нем было напечатано несколько статей в газетах и журналах самых различных направлений. Прогрессивная критика увидела в книге правдивый рассказ о судьбе искусства в мире собственников, о жалкой участи художников, о чудовищной эксплуатации их таланта. Мопассан в очерке «Жизнь пейзажиста», опубликованном в 1886 году, писал: «Золя в своем изумительном романе «Творчество» рассказывает о страшной битве, о нескончаемой борьбе между человеком и мыслью, о величественном жестоком поединке художника с его идеей, со смутно провиденной и неуловимой картиной. Я вижу эту борьбу, я переживаю все это так же, как и Клод, я, жалкий, бессильный, но, как и он, терзаемый еле различимыми тонами, неуловимыми их сочетаниями, которых, быть может, не видит и не отмечает никто, кроме меня; и в течение долгих мучительных дней я смотрю на тень, отброшенную тумбой на белую дорогу, и говорю себе, что я не в состоянии ее написать». Однако реакционная печать усмотрела исключительную актуальность «Творчества» в том, что в нем якобы показана бесплодность попыток художника искать источник вдохновения в вечном потоке жизни: «Самоубийство — вот последнее слово философии...» Много велось споров по поводу прототипов основных персонажей «Творчества». Утверждали, что Сан доз — это портрет самого Золя (в рукописных заметках к «Творчеству» Золя указывал, что «Сандоз введен для того, чтобы осветить мои идеи об искусстве»); в Фажероле видели воплощение одновременно Поля Бурже и Гиеме, в критике Жори — портрет Поля Алексиса, в образе Бонгра-на находили многое от Мане, но еще больше от Флобера. Что касается Клода Лантье, то в своих рукописных заметках к «Творчеству» Золя пишет: «Клод, покончивший с собой перед своим незавершенным творением, это Мане, Сезанн, но больше Сезанн». Было бы ошибочным, однако, рассматривать «Творчество» как историю импрессионизма, а именно так некоторые пытались оценивать эту книгу. Для обрисовки героев романа Золя действительно использовал некоторые черты характеров своих друзей, однако он сумел создать обобщенные и оригинальные образы. Один из критиков, современников Золя, в этой связи справедливо отметил: «Все, кто окружают Клода Лантье, — это живые люди, мы всех их знаем. Какое значение имеют их имена? Они молоды и бедны, они охвачены страстной любовью к искусству... они хозяева земли... Отсюда их презрение к деньгам, ко всему, что не связано с искусством. Слово «буржуа» для них — ругательство». На русском языке роман Золя впервые был напечатан под названием «В мире художников» газетой «Биржевые ведомости» в 1886 году. В июне того же года В. В. Стасов опубликовал статью, посвященную «Творчеству», в которой писал, что еще ни в одном произведении о художниках «ни художник, ни художественные дела не выступали с такою правдою и глубиною, как в новом романе Золя». Несмотря на некоторые недостатки, присущие книге, русский критик назвал «Творчество» «великой художественной картиной» и «великим поучением». Со времени издания книги Золя прошло почти сто лет, но она продолжает волновать читателей, потому что каждое новое поколение находит в ней новые истины. С. Емельяников Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Юрий Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
