Мораль басни Волки и овцы и ее анализ (Крылов И. А.)

Крылов прослеживал открытую им истину на малом и большом, на частностях и общем, на главных государственных институтах и маленьких сошках управления. В частности, он писал о «совете» при царе. И в «Водолазах», и в «Рыбьих плясках», и в «Пестрых овцах», и в «Волках и Овцах» на протяжении ряда лет Крылов зло издевается над этим «учреждением», наглядно изображая его антинародную сущность и антинародный характер. В совете витийствует лицемерка Лиса, там ее мнение верх берет и силу. А заседают .в совете Волки — давнишние кумовья Лисы.

Логику формирования этого института Крылов раскрыл в одной из последних своих басен. Басня «Волки и Овцы», видимо, самая значительная для уяснения принципов формирования государственных учреждений «на предмет» благоденствия народа.

Здесь поэт и показал себя великим политиком, знатоком теории государства и права. Но послушаем самого Крылова. В данном случае он в комментариях не нуждается.

Овечкам от Волков совсем житья не стало,

И до того, что наконец

Правительство зверей благие меры взяло

Вступиться в спасенье Овец, —

И учрежден Совет на сей конец.

Совет по «спасенью» Овец от Волков. Каков же его состав? Крылов не делает тайны из принципов конструирования подобных учреждений: в нем были в основном Волки. Но Крылов исполнен понимания необходимости подобного конструирования, его государственной важности и глубокой мудрости устроителя сего института. Некоторые Волки ведь близ стад ходили

Смирнехонько — когда бывали сыты.

Так почему ж Волкам в Совете и не быть? — будто возмущается поэт скептицизмом «нытиков и маловеров». Он говорит на полном серьезе. Ни тени улыбки на его лице или — боже избави! — пошлого хихиканья в его устах: все было бы испорчено. Нет, Крылов «полон веры» не только в неизбежность и необходимость сих основ государственной политики, но и, что особенно важно, он твердо «верит» в высшую справедливость сих начал, если угодно, в их божественное происхождение:

Хоть надобно Овец оборонить,

Но и Волков не вовсе ж притеснить.

Это воистину справедливо. «Перст божий» видим мы здесь и волю «провидения». Видим мы здесь и великое искусство поэта перевоплощаться. Он излагает самые основы крепостнической юрисдикции будто от своего имени, будто сам все это установил. Он лицемерит не лицемеря. Что обнаруживает в поэте великий художнический такт.

Лицемерие, коль скоро об этом идет речь, раскрывается через основное противоречие. Гласные действия противоречат тайным страстям — в этом суть обличения. Лицемерие не должно выставляться напоказ, иначе оно не будет лицемерием, этой плотной одеждой неправды и несправедливости. Лицемерие не должно быть быстро узнаваемым, не должно быть самим собой, чтобы быть настоящим лицемерием. Иначе оно не сыграет роль, которую призвано сыграть. Чтобы быть надежным покровом неправды, оно должно выступить в форме высшей справедливости — быть вне всяких сомнений и подозрений. И обличаться, как лицемерие, не мелкими ужимками и ухмылками, а через основное противоречие формы и содержания.

Это было особенно обязательно для Крылова, потому что он обличал не мелкого плута, не оправдывающегося воришку, пойманного с поличным, а разоблачал государственное лицемерие, то есть лицемерие, ставшее всеобщим и обязательным, ежедневно и ежечасно проявляющимся как форма государственного управления. Среди тех, кто поддерживал это лицемерие в его абсолютности, были и совсем не лицемеры по духу, по складу ума и характера, люди, искренне верящие, будто они выступают от имени закона, что в их глазах равнялось истине и справедливости. Себя они считали слугами Предопределения. Отсюда и понятен у Крылова тон истинности и правдивости, неукоснительности и неизбежности, верности и неподкупности, святости и неизменности. И все эти освященные веками категории божественной справедливости в единый миг обернулись гнусной ложью и подлым лицемерием. Поэт произнес одну фразу

...Волки все-таки Овец

В леса таскают, —

и все стало на свое место, все стадо ясным: «справедливые» законы противоречат цели, которой они должны служить. Совет во «спасенье» Овец от Волков, состоящий из Волков, принял закон, «споспешествующий» (употребляя слово той поры) истреблению Овец Волками!

Такова государственная мудрость и справедливость. Крылов обличил сразу, оптом всю систему государственного лицемерия и разбоя, а не стал ловить порознь мелких воришек и внештатных лицемеров. Этому способствовала концепция поэта — концепция широкого реалистического изображения действительности.