Анализ стихотворения Б. Ахмадулиной «Стихотворения чудный театр». (Литература XX века)

Тема творчества является одной из центральных в поэзии Б. А. Ахмадулиной, сквозь ее призму преломляются все мотивы и образы. В поэтической работе "Стихотворения чудный театр" автор обращается к вопросу об иррациональной и зачастую мучительной сущности творческого процесса. Для Беллы Ахмадулиной создание художественного произведения приравнивается к театрализованному действу, в котором поэт - это и актер, и инструмент, и кукла-марионетка, управляемая непостижимой божественной силой. Многие выражения Беллы Ахмадулиной в данной работе можно интерпретировать с нескольких сторон, некоторые обороты оказываются противоречивы.

Красной нитью через все стихотворение проходит фраза "стихотворения чудный театр", которая повторяется четырежды и замыкает работу в своеобразное кольцо: ею начинается представление, она же знаменует его конец.

Композиция стихотворения в целом напоминает сам творческий процесс. Сначала поэт сопротивляется ("Я ни при чем", "Я лишь простак", "Я не хочу!"), затем смиряется с неизбежностью ("Нам ли решать, что сегодня сыграем?"), наступает кульминация хода творения и муки; как итог приходит расслабление после окончания действа. Аналогично в ходе стихотворения нарастает величие и сила божественного начала: "чуждых божеств несравненный талант", "дирижер", "влюбленный тиран" и наконец "гений небес".

В стихотворении соединяются все виды искусств, поэтические гармонии переплетаются со строками музыки. Так как театр - именно тот вид искусства, который представляет собой синтез литературы, музыки, хореографии, вокала, изобразительного искусства и архитектуры, неудивительно, что поэтесса выстраивает целостный образ интегрированных искусств. Идея синтеза искусств появилась в Серебряном веке еще до периода творчества Беллы Ахмадулиной и нашла свое развитие в работах Андрея Белого (например, "Кубок метелей"), Вячеслава Иванова, Александра Блока.

Белла Ахмадулина в данной поэтической работе использует два местоимения "я" и "мы", подчеркивая одновременно и индивидуальность, глубокую личную важность мучительного процесса творчества, и близость этой проблемы поэтам всего мира.

С первой же строки, со слова "чудный" читатель понимает, что перед ним открывается невероятное, необъяснимое, божественное явление. Вторая строка "нежься и кутайся в бархат дремотный", очевидно, обращена к зрителю-читателю, который позволяет себе удобно расположиться в бархате театральных кресел и наслаждаться представлением, в комфорте и тепле внимать результату трудов поэта. В первой строфе попытка отречься от божественного дара ("Я ни при чем") еще спокойна и не так резка, как во второй строфе. Эпитет "несравненный" явно абсолютизирует безграничную волю божественной сущности, которая к тому же "чужда" - далека и непознаваема для человеческой воли и сознания.

В строке "я лишь простак, что извне приглашен" Белла Ахмадулина утверждает одновременно и полную безликость, обыкновенность поэта, и его исключительность как избранника Бога. Во второй строфе усиливаются и становятся криком отчаяния слова "Я не хочу!"; затем углубляется мотив непостижимости и отдаленности божественной воли "стороннего действа". Бесспорно, сочетание "меж звездами где-то" указывает на святость, божественное происхождение этой небесной силы. "Грозная палочка" напоминает властный и не допускающий возражений указующий скипетр.

Однако сопротивляющийся поэт наконец смиряется со своей участью: "Нам ли решать, что сегодня сыграем?". Так как Бог "глух к наставлениям и недосягаем", человеку не суждено ни понять божественного замысла, ни отказаться от дара, ни повлиять на него. Легкий оксюморон можно заметить в сочетании "влюбленный тиран": любовь Бога мучительна. Построенный на единстве любви и жестокости образ затем расширяется и дополняется в четвертой строфе в словах "любви его лютой". Четвертая строфа по аналогии с третьей начинается риторическими вопросами. С нескольких сторон можно рассматривать глагол "диктует": во-первых, это означает передачу идей, слов, а, во-вторых, беспрекословный приказ. Необычна идея "навеса" - физического, материального предмета, который может изолировать поэта от силы творца. "Безграмотной лютней" называется сам поэт, походящий на безвольный инструмент. "Безграмотный" и "безукоризненный" становятся контекстными антонимами: "безграмотный" определяет неидеальное, ошибающееся существо, а "безукоризненный" - идеальный дух, которому неизвестны ошибки. Еще более усиливает мотив полной покорности, безволия, практически рабства слово "помыкает".

Пятая строфа представляет собой кульминационную точку мучительного процесса творчества. Образ божественной сущности абсолютизирован и одновременно размыт, так как для него не находится названия; все пространство в разуме поэта занимает страдание от невыраженных идей. Обращение к символу сжатых губ и заткнутых труб говорит о невозможности высказать все накопившиеся мысли, а "раздирание" - насильственность и жестокость процесса творческого самовыражения. Тяжесть работы поэта и мучение подчеркивается аллитерацией - повторяются грубые звуки "т", "д", "р", б". В последней строке вновь объединяются музыкальное искусство и литература.

Итог стихотворению и всему процессу создания художественного произведения подводит последняя строфа. "Кончено!", "Вольно!" звучат как вздохи облегчения, долгожданное расслабление после болезненного и невыносимого творения. При этом возглас "Вольно!" может принадлежать и божественной сущности, по-солдатски отпускающей поэта на волю. Следующая яркая фраза "Лампы огня не таят" обладает множеством возможных трактовок: погасли огни на сцене, представление окончено; погасли лампы в келье творца; погас внутренний огонь души, разрывающее желание творить; погасло опаляющее мучение, наступило успокоение. На противопоставлении понятий создана и фраза "божественное иго", дающая образное определение процессу творчества, так как "божественное" несет в себе чистоту, свет, духовность, а "иго" - безжалостное, неумолимое порабощение. Однако всю "жизнь и смерть", все, чем обладает человек в мире, поэтесса готова отдать искусству и творчеству.

Можно сказать, что поэтическая работа Беллы Ахмадулиной "Стихотворения чудный театр" помогает раскрыть важные проблемы тяжести процесса творения, иррациональной сущности искусства, божественного происхождения таланта.