ДВЕ ЛЮБВИ. ДВА СТИХА. ОДИН МАЯКОВСКИЙ (Маяковский В. В.)

«Будет любовь или нет? Какая - большая или крошечная?»

И вот,

Громадный,

Горблюсь в окне,

Плавлю лбом стекло окошечное.

Будет любовь или нет?

Какая -

Большая или крошечная?

Можно ли любить одновременно двух женщин? Можно! У Маяковского все можно. Мы, конечно, не можем судить: истинную ли любовь исповедовал Маяковский к этим двум женщинам, ведь не бывает любовей. Но – это Маяковский. Поэт. Этим все сказано.

Только не подумайте, что Маяковский был бабником, да и грубо это как-то звучит. Любовью всей его жизни была божественная Лиля Брик. Любовью всей его жизни была прекрасная Татьяна Яковлева.

И еще были у него любови. Например, в 1990-х годах мир облетела такая новость: когда поэт был с визитом в Нью-Йорк, у него там завязался роман с Элли Джонс. Девушка родила от поэта ребенка.

Но, даже зная о его отношениях с разными женщинами, язык не повернется сказать, что он Дон Жуан: и с той и с этой. Дон Жуан – обманщик и проходимец, он никого не любит. Владимир Маяковский любил каждую свою музу, любил по-своему, любил этих женщин как личностей. Если бы не любил, то от поэта Маяковского остались бы воспоминания: «Был хорошим агитатором, воспел дедушку Ленина и революцию. Молодец». Сказать, что и музы любили поэта – тяжело.

Лиля Брик: «Он обрушился на меня, как лавина… Он просто напал на меня».

Лиля Брик - это не просто любовь Маяковского, это вся его жизнь, весь его смысл, может он и жил только тем, что существовала она. После парижских и нью-йоркских романов, он всегда возвращается к ней, незаменимой своей Лилечке. Это его ангел, его вселенная, его поэзия. А там рядышком где-то Осип - муж Лили - ходит, и признает этот союз двух, оставаясь третьим. Третьим – но не лишним. Так уж у них заведено было – жить втроем.

Поэт любил свою Музу так слепо, что и не замечал жестокости ее любви. Она пользовалась своей властью над обезумевшим от любви поэтом, вертела им как угодно. Товарищи Маяковского упрекали его в этой собачьей покорности к женщине, которой, кажется, стоит только сказать ему: «Умри», - и он тут же, рабски повинуясь, умрет.

Не понятно, любила ли она его, или просто забавлялась его чувствами. Ведь это она об Осипе говорила: «Я любила, люблю и буду любить Осю больше чем брата, больше чем мужа, больше чем сына. Он неотделим от меня». Маяковский же был для нее просто великим гением, но не жизнью. Хотя стоит подчеркнуть, что Лиля Юрьевна Брик до последних дней не снимала кольца с инициалами ЛЮБ, подаренного ей Маяковским. Может, она просто хранила память о том поэте, что любил ее. А она - любила? Ромашек не хватит, чтобы узнать это. Да и какая разница.

«…ИЛИ ВДВОЕМ С ПАРИЖЕМ»

Татьяна Яковлева, в отличие от Лили Брик, была красавицей, высокой, статной, по ней было отчего сохнуть и тосковать. Брик брала непонятной загадочной магией, Яковлева брала ясной всеми понятной магией – красотой. Маяковский, конечно, не мог устоять перед такой женщиной. Он бесповоротно влюбился. Говорят, что он даже застрелился только потому, что ему не давали въезд в Париж. Красивая история, жаль, немного надумана.

Познакомились они понятно где – в Париже. Сказать, что Маяковский сразу произвел на Яковлеву впечатление – нельзя. Он скорее мог только отпугнуть красивую парижанку своими повадками. Он же Маяковский, под ним пол сотрясался от испуга. А тут молоденькая женщина. Что им с ним делать?

Но если поэт внешне выглядел грубо, то внутри него царила нежность. Он, кажется, обрел вторые поэтиные крылья. После первых встреч с новой музой, он под впечатлением пишет свое самое известное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой». И сотрясает весь аристократический Париж. Им же, этим интеллигентам, тонким ценителям изящной словесности, было совершенно непонятно, как можно писать такое и посвящать сие безобразие молодой женщине: взять ее любыми путями, хоть с Парижем. Это же варвар, варвар! Но за Маяковским стояла своя правда. Он по-другому сочинять стихи не мог. Выпрямляться под чужой вкус – не дело этого поэта. Он лучше сдохнет. И музу свою он называет не высокой красой, а просто - «длинноногой», равной ему, идущей с ним вровень.

До конца своих дней длинноногая муза ежедневно получала от поэта орхидеи. Маяковский этим благородным жестом спас свою парижскую возлюбленную от голода: во время гитлеровской оккупации семья Яковлевой могла обменивать цветы на продукты.

Письмо Татьяне Яковлевой