|
Образ и характер Раневской по пьесе Вишневый сад (Чехов А. П.)
«Вишневый сад» — последнее произведение Антона Павловича Чехова, завершающее его творческую биографию, его идейные и художественные искания. Выработанные им новые стилевые принципы, новые «приемы» построения сюжета и композиции воплотились в этой пьесе в таких образных открытиях, которые возвысили реалистическое изображение жизни до широких символических обобщений, до прозрения будущих форм человеческих отношений в подспудных глубинах текущей жизни. Приступив к работе над пьесой в марте 1903 года, Чехов уже в октябре посылает ее в Художественный театр, на сцене которого 17 января 1904 года и состоялось первое представление «Вишневого сада». Премьера спектакля совпала с пребыванием писателя в Москве, с днем его именин и рождения, и мхатовцы устроили торжественное чествование своего любимого драматурга. Образная жизнь драматургического произведения начинается на сцене. Чехов всегда помнил сам и постоянно напоминал другим о грани между пьесой и спектаклем и предпочитал судить о «сценических красотах» той или иной пьесы, «только вернувшись из театра», не считая ту пьесу готовой для публикации, «которая еще не была исправлена на репетициях». С другой стороны, только текст пьесы признавал Чехов единственно верным ориентиром для ее режиссерского прочтения и театрального представления. И конечно же, в размышлениях Станиславского над принципами анализа пьесы нашли отражение и мысли близкого ему драматурга: «Необходимо пойти за автором по проложенному им пути для того, чтоб не только понять, но и пережить задачи и намерения поэта... Пусть анализ разложит пьесу на ее составные части, то есть вскроет канву, на которой вышита картина, и ясно определит конечную цель... пусть литературный анализ указывает нам основные места, в которых узлом завязаны нервы, питающие пьесу». Один из главных нервных узлов, питающих «Вишневый сад» глубинным смыслом, составляющих его драматургическую «канву», Чехов «завязал» самим заглавием пьесы... Действие пьесы, как сообщает автор первой же ремаркой, происходит в имении помещицы Любови Андреевны Раневской, в имении с вишневым садом, окруженным тополями, с длинной аллеей, которая «идет прямо-прямо, точно протянутый ремень» и «блестит в лунные ночи»... Как все это напоминает имения и усадьбы, изображенные в предыдущих пьесах Чехова! Как схожи между собой их экспозиционные ремарки: «Сад в имении Иванова. Слева фасад дома с террасой... Перед террасой широкая полукруглая площадка, от которой в сад, прямо и вправо идут аллеи»; «Часть парка в имении Сорина. Широкая аллея, ведущая по направлению от зрителей в глубину парка к озеру»; «Сад. Видна часть дома с террасой. На аллее под старым тополем стол, сервированный для чая»; «Старый сад при доме Прозоровых. Длинная еловая аллея, в конце которой видна река». На сходном «фоне» развертываются события, раскрываются драматические человеческие судьбы и во многих чеховских повестях и рассказах. Вспомним белый дом с террасой, мрачную аллею из высоких елей, длинную липовую аллею в усадьбе Волчаниновых, где встретил художник Мисюсь, полюбил ее, но не нашел счастья («Дом с мезонином»). Вспомним старинный — угрюмый и строгий — парк и огромный сад, выступающий «участником» повествования о трагической судьбе Коврина («Черный монах»)... Чем же привлекали Чехова эти, по выражению Астрова, «усадьбы во вкусе Тургенева»? Почему они стали постоянным местом действия всех его пьес? Ответы, едва ли не исчерпывающие, подсказывает сам Чехов. В одном из его писем 1885 года читаем такое важное признание: «Ужасно я люблю все то, что в России называется имением. Это слово еще не потеряло своего поэтического оттенка». В системе тех духовно-нравственных ценностей, которые провозглашал и утверждал своим творчеством Чехов, , «имение», «усадьба»— своеобразное иносказание, своеобразное метонимическое обозначение высокого поэтического строя чувств, мыслей и поступков, желаемых и должных. Есть в миропонимании Чехова, среди утверждаемых им ценностей и еще одно начало, определяющее выбор постоянного для всех его пьес места действия. Это — природа, ее творческая мощь, стихийная и беспредельная, ее красота и извечная устремленность к обновлению, к созиданию. Потому-то степь и предстала главным «героем» в одноименном произведении Чехова, в этой поистине поэме в прозе! Привязывая действие к имениям и усадьбам, Чехов сопрягает тем самым жизнь социальную и природную, противопоставляет одну другой, выверяет поступки и мысли людей высшей и безусловной целесообразностью, свойственной природе. «...Как, в сущности... все прекрасно на этом свете, — думает Гуров, — все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем» («Дама с собачкой»). Тузенбах, прощаясь с Ириной, глядя на старый сад при доме Прозоровых, размышляет: «Я точно первый раз в жизни вижу эти ели, клены, березы, и все смотрит на меня с любопытством и ждет. Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!» («Три сестры»). Природа у Чехова как бы напоминает человеку о высшем его предназначении, о его неисчерпаемых возможностях, о необходимости духовного обновления, о красоте и счастье человеческой жизни. И ее поэтическая и философско-нравственная «партия», давшая заглавие пьесе, звучит уже в завязке «Вишневого сада». Раневская, опустошенная любовью, возвращается в свое имение весной. В обреченном на торги вишневом саду — «белые массы цветов», поют скворцы, над садом — голубое небо. Природа готовится к обновлению — ив душе Раневской пробуждаются надежды на новую, чистую жизнь: «Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя... Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!» И для купца Лопахина вишневый сад означает нечто большее, чем объект выгодной коммерческой сделки. Став владельцем сада и усадьбы, он переживает восторженное состояние: «...Купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете!» Вишневый сад, следовательно, существенно изменяет масштабы места действия: в пьесе возникает поэтический и этический план, на который проецируется происходящее в сюжете, его коллизии и интриги. И этот второй план решающим образом определяет всю драматургию пьесы: характер ее сквозного конфликта, ее сюжетосложение и диалого-монологический строй, а в конечном итоге и жанровый облик пьесы. Классическая дочеховская драма строилась вокруг одного сквозного события, концентрировалась вокруг одной интриги. Ее драматургический конфликт составляли прямые столкновения между действующими лицами, борьба, «сшибка» характеров, устремленных к противоположным целям. Логике развития противоречия, интриги и было подчинено сценическое действие; она же придавала действию и всей композиции то единство, которого требовал Гоголь: «Завязка должна обнимать все лица, а не одно, или два, — коснуться того, что волнует, более или менее, всех действующих... ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело». В конфликте, общем для всех действующих лиц, заключалась и конечная их судьба: его разрешение — это всегда победа одних над другими. Можно предположить: будь «Вишневый сад» построен по классическим драматургическим канонам, таким центральным событием, такой завязкой, «обнимающей все лица», стала бы продажа сада, тем более что вишневый сад — это условие безбедного существования героев пьесы, это прошлое и будущее Раневской, Гаева, Лопахина, Трофимова и многих других, включая старых слуг Раневской — Ефимьюшки, Поли, Евстигнея, Карпа и, конечно, Фирса. Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Nikotin Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
