Биография творчество Теодора Драйзера

(1871—1945)

Советские и прогрессивные американские исследователи единодушно отмечают: трудно найти другого писателя, которому на протяжении всей жизни и даже после смерти пришлось бы преодолевать столь яростное противодействие со стороны буржуазной Америки, какое выпало на долю Драйзера. «Ноги Теодора протаптывают дорогу, , тяжелые грубые ноги, — писал Шервуд Андерсон.— Он продирается» сквозь чащу лжи, прокладывая путь вперед».

И в самом деле, путь этот был предельно тернистым уже в своем начале.

Родился Драйзер в небольшом американском городке Терре Хот, штат Индиана, в семье рабочего местной фабрики. Отец его Джон Пауль Драйзер — ткач по профессии — во избежание призыва в армию переселился в Америку из Германии в 1844 году. Кроме того, на новом месте он надеялся разбогатеть, и дела его поначалу складывались удачно. Однако к моменту рождения Теодора семья едва сводила концы с концами. Исследователи отмечают весьма драматические эпизоды в жизни этой семьи.

Так, во время болезни отца брат Драйзера Поль был арестован, и одной и& сестер пришлось познакомиться с местным юристом, чтобы выручить его из тюрьмы. Аналогичная ситуация встречается в романе «Дженни Герхардт». Чтобы прокормить семью, мать (она, кстати, родом из Чешской Моравии) брала в стирку белье. В автобиографической книге «Заря» (1931 г.) Драйзер писал о своем детстве: «В моей памяти встают долгие, мрачные, серые холодные дни. Скудная пища — одна жареная картошка, иногда каша. Ребенком я часто голодал». Мальчик рано начал помогать взрослым: собирал уголь на железной дороге, работал по дому.

Верующий до фанатизма отец со временем определил будущего писателя в католическую школу, учебу в которой Драйзер впоследствии вспоминал с горечью. И только «мудрая и сверх того» нежная мать» оставалась неизменным подспорьем сыну.

В четырнадцать лет Теодор нанимается к фермеру полоть огород за 60 центов в день, в шестнадцать, накопив деньги на дорогу, уезжает в Чикаго, где работает прислугой в ресторане, служит у некоего торговца, собирает плату за квартиры, развозит белье и т. п, Все это не прошло бесследно: Драйзер рано проникся любовью к людям труда и ненавистью ко всякого рода угнетателям. И когда много лет спустя один из друзей попытался поссорить его с коммунистами, тот ответил без обиняков: «Видишь ли, Менкен, в отличие от тебя я не могу быть беспристрастным. Я родился бедняком. Бывали времена, когда я и в ноябре и в декабре ходил без «башмаков, босиком. Я видел, как страдала от нужды моя любимая мать и, впадая в отчаяние, заламывала руки от горя. И, быть может, именно по этой причине я — независимо ни от кого и ни от чего — выступаю за такую социальную систему, которая, может быть, и будет лучше нашей». Эту надежду народный писатель Америки, прошедший свои «горьковские университеты» в трущобах Чикаго « в скитаниях по многим другим городам, пронес через всю жизнь.

А в настоящем университете Драйзер проучился всего лишь один год. Было это в 1889 году, когда по совету знакомой учительницы он поступил в университет родного штата, в городе Блумингтоне. Здесь он много читал, впервые познакомился с книгами Льва Толстого, которые пробудили в американском юноше стремление к авторству. Вот что писал об этом сам Драйзер: «Я был так потрясен и взволнован теми картинами жизни, которые они воссоздавали, что мне вдруг пришла в голову как будто совершенно новая мысль — как замечательно быть писателем. Уметь писать подобно Толстому, чтобы слушал тебя весь мир».

Жажда писать и привела Драйзера в газету. В 1892—1895 годах он в качестве репортера сотрудничает в газетах Чикаго, Сент-Луиса, Толедо, Питсбурга, Филадельфии, Нью-Йорка. О чем только ни писал в эти годы любознательный репортер! Тут «коридорные «слухи» и крушения поездов, встречи с известными общественными деятелями и с простыми людьми, статьи о театральной и музыкальной жизни, о забастовке трамвайщиков и произволе предпринимателей, — словом, с газеты началось его настоящее столкновение с жизнью — «с убийствами, поджогами, насилиями, гомосексуалистами, взяточничеством, коррупцией, надувательством и лжесвидетельством в любых формах, какие только можно себе представить». Молодой журналист становится свидетелем многих трагедий в жизни американского народа, но докопаться до порождающих их причин, увы, он бессилен: в Питсбурге нельзя было писать о стальных магнатах и их жестокостях, в Филадельфии нельзя было сказать ни слова в пользу бастующих горняков, в Чикаго большие политиканы и их семьи священны и неприкосновенны, в Нью-Йорке пиши всегда о богатстве и никогда — о бедности и т. п.

Естественно, что энергичному репортеру чаще всего приходилось ограничиваться внешне «беспристрастными» интервью за неимением возможности открыто их оценить. Этим, по-видимому, и объясняется отказ молодого журналиста от газетной работы. Уже на закате жизни Драйзер вспоминал: «Однажды я заключил сам с собой священный договор — немедленно бросить эту печать-проститутку, как я назвал ее про себя, и никогда больше не браться за перо репортажа в газете, даже если я буду умирать».

Затем — продолжительное полуголодное существование в Ныо-Иорке, пока в 1897 г. не удается снова найти работу — на этот раз: должность внештатного сотрудника некоторых американских журналов. В частности, для двух из них — «Саксес» и «Эйнслис мэгэзин» — Драйзер создает серии портретных очерков: «Жизненные истории людей, добившихся успеха» и «Заметки об общественных характерах». Это были своего рода «физиологические» очерки, имевшие, помимо познавательного, еще и то значение, что содержали первые наброски различных человеческих образов для его будущих крупных социальных полотен.

В пору газетно-журнальной деятельности, принесшей ему довольно широкую известность, Драйзер продолжает интенсивно знакомиться с американской и зарубежной литературой. Он «открывает» Бальзака, чьи принципы обличения язв буржуазного обществ» так помогли ему обрести собственное писательское лицо. Знакомится Драйзер и с некоторыми теориями буржуазных философов, с трудами Герберта Спенсера, которые произвели на него сильное впечатление, хотя не оставили следов в его ранних произведениях.

Летом 1899 года Драйзер уехал из Нью-Йорка в деревню Мом» к своему другу писателю Артуру Генри, который настойчиво уговаривал молодого журналиста взяться за работу над крупным произведением. «Наконец, — читаем мы у Драйзера, — я взял кусок желтой бумаги и, чтобы угодить ему, написал наобум заглавие — «Сестра Керри».

Как установлено советскими литературоведами, основой сюжета для первого романа Драйзеру послужила история одной из его сестер, которая жила на средства некоего архитектора, затем познакомилась с управляющим рестораном и уехала с ним сначала в Канаду, а впоследствии поселилась в Нью-Йорке. Известны и другие автобиографические источники романа, но главное состояло» в том, что писатель всеми накопленными дотоле наблюдениями и опытом был подготовлен к постановке жгучих социально-нравственных проблем американского общества конца прошлого столетия.

В острые идейно-политические схватки вовлекалась и американская литература, вопреки попыткам сторонников так называемой изысканной традиции удержать ее от вмешательства в народную жизнь. Писатели этой ориентации, по словам Драйзера, писали «о добре, мягкости, красоте, успехах в жизни, в их рассказах чувствовался дух старого Юга, а поэзия их была лишь поэзией и ничем больше». «Но вокруг жизнь бушевала, — говорит далее писатель, — и все эти рассказы ничего общего с ней не имели. Быть может, жизнь с ее темными сторонами, такой, какой я ее видел, никем еще не была описана». Не раз мы встретим в тексте романа бескомпромиссные суждения автора о далекой от жизни литературе, против которой поднимали свой голос и другие писатели, последователи традиций Томаса Пейна, Джеймса Фенимора Купера, Гарриет Бичер-Стоу, Уолта Уитмена, Марка Твена, Брет Гарта и др.

|| Далее