|
Вы здесь: Критика24.ру › *Общие критические статьи
Приведения в литературе (*Общие критические статьи)
В романе В. Ф. Одоевского «Русские ночи» один из героев, Фауст, предостерегает друзей: «Но сохрани вас Бог сосредоточить все умственные, нравственные и физические силы на одно материальное направление, как бы полезно оно ни было... Односторонность есть яд нынешних обществ». К счастью, литература того времени — и об этом мы можем с уверенностью сказать по прошествии более полутора веков — была далека от односторонности. Два типа миропонимания, идеалистическое и материалистическое, в равной мере способствовали познанию окружающего мира. Излюбленной темой русской беллетристики первой трети XIX века становится тема привидений. Увлечение дворянских слоев русского общества начала XIX века западноевропейскими мистиками Штиллингом, Эккартсгаузеном, Беме, популярность в 20—30-е гг. идей «животного магнетизма» обостряет интерес к проблемам сверхъестественного. В дневнике Пушкина в 1833 году появляется не лишенная лукавства запись: «В городе говорят о странном происшествии. В одном из домов, принадлежащих ведомству придворной конюшни, мебели вздумали двигаться и прыгать; дело пошло по начальству. Кн. В. Долгорукий нарядил следствие. Один из чиновников призвал попа, но во время молебна стулья и столы не хотели стоять смирно... N сказал, что мебель придворная и просится в Аничков». «Ходячей поэзией... нашего общества» называет привидения Одоевский. О привидениях говорят все, но объяснения этим таинственным явлениям предлагаются самые различные. Обращение к теме привидений в литературном произведении далеко не сразу и не всегда переводит сюжет в область фантастического. И если зарождение русской фантастической повести относится ко второй половине 20-х гг. XIX века, то привидения в русской прозе появляются гораздо ранее. Эта тема становится благодатной почвой для завязывания сюжетной интриги, а раскрытие и рациональное объяснение таинственного явления — тем неожиданным финалом, который столь необходим для новеллистического жанра. То, что принимал Фольмар, герой новеллы В. А. Жуковского «Привидение», за мистическое явление своей умершей сестры, оказывается безумной девушкой, ищущей убитого жениха. На эффекте внезапного разоблачения сюжетной тайны построена новелла «Замок Эйзен», где также фантастическое происшествие есть всего лишь обман чувств. В новелле В. И. Панаева «Приключение в маскараде» появление умершего мужа — хитрая уловка друга семьи Вельского. Разоблачение тайны несет еще и дополнительный морализаторский пафос. Из легкомысленной женщины Евгения превращается в верную супругу, чтящую память покойного мужа. Недаром бескорыстная дружба Евгении и Вельского — эта типичная сентиментальная концовка — завершает новеллу. В период расцвета фантастической повести романтическое пристрастие к проблемам сверхъестественного нередко окрашивалось комической интонацией. Как это видно из дневниковой записи Пушкина, канцелярия и привидения вполне могут числиться по одному ведомству — «придворной конюшни», и, оказывается, нет ничего проще, чем «нарядить следствие» по делу прыгающих стульев, а для пущей уверенности и «доложить по начальству». Так, в новелле Сомова «Приказ с того света» (из несобранного цикла «Рассказов путешественника») мистическое появление легендарного императора Фридриха Барбароссы — не что иное, как плутня молодых людей, намеренно использующих веру в народное предание и добивающихся с ее помощью своего счастья. В «Белом привидении» Загоскина из цикла «Вечер на Хопре» страшное, таинственное привидение в замке — ловкий камуфляж любовных свиданий, разоблаченный слишком догадливым рассказчиком. И все же, если внимательно приглядеться, не все так просто оказывается в мире привидений, которые то шалят, то мстят, то наказывают за легкомыслие, но всегда в итоге реализуются в живых людей и остаются в памяти как игра обманутого воображения. В большинстве представленных в нашем сборнике новелл отрезвляющий конец все же не снимает всех загадок, которые возникают в движении сюжета. Например, в «Привидении» Жуковского сходная внешность всех трех героинь мистически оправдывает слова умирающей, обращенные к брату: «Разлука наша не будет вечною; ты еще раз увидишь меня в этом свете!» Плохо поддается объяснению и то, что безумная входила в комнату Фольмара, а при проверке дверь оказывалась запертой. В какой-то мере иррациональный смысл сохраняется и в новелле «Замок Эйзен»: ведь все, что происходит с героями в финале, означает осуществление предсказаний колдуньи. Да и в новелле Панаева, несмотря на здравое объяснение ужасов, ощущение странного беспокойства так до конца и не покидает героев, а вместе с ними и читателя. Извозчик, хотя и почитает мертвецов «старушечьими бреднями», испытывает непреодолимый и все усиливающийся страх, деньги у «мертвеца» берет, но тут же отправляется кропить их святою водой: как же, «нынче святки!». И Евгения, узнав от Вельского о мистификации, все же не может окончательно избавиться от мысли о грозной каре — святочная мистика побеждает и ее рассудок. Источники:
Аннотация: В сборник входят новеллы В. Жуковского, К. Батюшкова, А. Бестужева, Н. Нарежного, О, Сомова, В. Панаева, О. Сенковского, А. Вельтмана, А. Шаховского, В. Одоевского и других русских писателей того времени. Новеллы, как правило, построены на изображении житейских и любовных перипетий, они остросюжетны и представляют собой занимательное чтение. Обновлено: Опубликовал(а): Nikotin Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
Назад