|
Вы здесь: Критика24.ру › Дефо Даниель
Образ и черты главного героя Робинзона Крузо (Дефо Даниель)
По-разному видится читателям и образ главного героя романа. Один из критиков утверждал, что, попав на необитаемый остров, Робинзон немедленно устраивается там с удобствами и начинает жарить бифштексы, другой — что он «располагается, как дома, на пустынном острове и как только встречает туземца, немедленно аннексирует его и извлекает из него максимальную пользу. По прошествии многих лет он появляется перед нами с улыбкой, как будто он провел все это время в Чипсайдской лавке» 3. В характере Робинзона читатели замечают прежде всего здравомыслие, практицизм, хладнокровие, деловитость... И справедливо — это, действительно, определяющие качества, позволившие герою выжить, устоять, не потерять человеческий облик. Однако образ Робинзона вовсе не так одномерен и рационализм его не столь безоговорочно. Ситуация, в которой оказывается герой, отнюдь не такая идиллическая, как ее рисуют критики и как она подчас предстает в литературных обработках романа Робинзон живет на острове в постоянном напряжении и страхе, «болезни, расслабляющей душу, как расслабляет тело физический недуг», — страхе диких зверей, от которых он в первую ночь залезает на дерево, страхе грозы, которая может уничтожить запасы пороха, страхе землетрясения, страхе, вызванном неожиданным окликом попугая, сверкающими глазами козла в темноте и особенно — видом человеческого следа на песке, страхе появления дикарей и пиратов... Дефо углубляется в нюансы этого психологического состояния, унижающего человека, лишающего его способности здраво мыслить и рассуждать: «...на основании собственного опыта могу сказать, что ничто не делает человека таким жалким, как пребывание в беспрерывном страхе». В Робинзоне страх убил даже его стремление к изобретательству. Гема страха смыкается с темой иррациональных предчувствий, вещих снов, безотчетных импульсов. Сын иска Просвещения, Дефо, однако, мог бы повторить вслед за своим великим соотечественником: Есть многое на свете, друг Горацио, Что И Не снилось вашим мудрецам... И герой его, рационалист и прагматик, ведущий подчас бухгалтерские расчеты с самим господом богом, чутко прислушивается к собственной интуитивной реакции на происходящее. «Никогда не пренебрегайте тайным предчувствием, предостерегающим нас об опасности. даже в тех случаях, когда вам кажется, что нет никакого основания доверять ему», — убеждает Робинзон читателей. И сам следует этому совету. Даже когда к острову подплывает долгожданный корабль, Робинзон не бросается навстречу людям — «какое-то тайное предчувствие», которого он «ничем не мог объяснить предостерегало его против них»; и предчувствие не обмануло — на остров высадились пираты. При возвращении в Англию герой так же безотчетно решает отказаться от путешествия морем и забирает с корабля сданный заблаговременно багаж. И снова герой оказался прав — корабль не достиг места назначения, как он узнал позднее. Более того, Робинзон не раз видит вещие сны; один из них предвосхищает обстоятельства спасения Пятницы, другой (в «Дальнейших приключениях») точно передает положение дел на острове, в то время как Робинзон находится в Англии. «...С точки зрения позднейшего психологического реализма XIX—XX вв., художественные средства, с помощью которых Дефо изображает внутренний мир своего героя, кажутся скудными и область их применения — ограниченной», — утверждает А. А. Елистратова. Но правомерен ли в принципе такой подход? Какие бы «скудные» средства ни применял Дефо, он остается тонким психологом для любого времени, писателем, психологическая глубина и убедительность которого познаются в полной мере лишь при вдумчивом чтении. Вначале даже возникает желание упрекнуть автора в непоследовательности. Вот, казалось бы, Робинзон осознал всю греховность своей прошлой жизни и молит бога лишь избавить его «от бремени грехов, над ней тяготевшего и лишавшего ее покоя». Что значило в сравнении с этим его одиночество? Об избавлении от него Робинзон больше не молился, он «даже не думал о нем: таким пустяком стало оно (...) казаться». Роман пестрит такого рода утверждениями. И в то же время Дефо умеет показать, что под маской спокойствия и удовлетворенности скрываются постоянное напряженное ожидание и подспудная мечта вырваться из островного плена, вернуться к людям. С этой мечтой Робинзон строит лодку и делает отчаянную попытку отплыть от острова, чуть не стоившую ему жизни; с этой мечтой он добирается до потерпевшего крушение испанского корабля; с этой мечтой он расспрашивает Пятницу о племенах, населяющих окрестности острова. («С того дня у меня возникла надежда, что рано или поздно мне удастся вырваться из моего заточения и что мне поможет в этом мой бедный дикарь») . Душевное равновесие героя, добытое с таким трудом, оказывается очень шатким. След ноги на песке надолго выбивает Робинзона из колеи, приводит его в такое угнетенное состояние, что он не может найти «облегчение в смирении и молитве». Потерпевший крушение близ острова испанский корабль так живо напоминает герою о радостях человеческого общения, что Робинзон, как в горячке, одержим лишь идеей переправы с острова на материк, несмотря на все безумие этой затеи. Когда же, наконец, наступает момент избавления и он получает возможность покинуть остров, то от счастья и волнения теряет дар речи и чуть не лишается чувств. А ведь это тот самый человек, который не раз утверждал: «...если бы не страх перед дикарями, которые могли потревожить меня, я бы охотно согласился провести здесь весь остаток моих дней до последнего часа». Непоследовательность? Нет, скорее психологическая глубина и убедительность, позволившие создать емкий, многогранный образ, включающий и абстрактный облик человека вообще, и библейскую аллегорию, и конкретные биографические черты своего создателя, и пластику реалистического портрета. Не случайно американский критик Э. Тилльярд сказал: В литературе XVIII века нет более всеобъемлющего характера, чем Робинзон Крузо». Как видим, роман может быть прочитан (и читался!) очень по-разному. Каждое поколение видело в нем нечто созвучное своему мироощущению. В эпоху сентиментализма Робинзон представлялся «естественным человеком», в эпоху романтизма — Человеком вообще Человеком с большой буквы, а в середине XIX в. историки литературы и философы выявили в нем типичного англичанина и буржуа периода первоначального накопления. Одних огорчала «бесчувственность» и бесстрастность» стиля Дефо, других поражал его глубокий психологизм; одних восхищала достоверность описаний, другие упрекали автора в несуразностях, третьи считали его искусным лжецом... И у читателя может возникнуть недоуменный вопрос: что же нам делать с таким множеством интерпретаций и оценок, где же привычный указующий перст критика, безошибочно отделяющий истину от заблуждения, важное от второстепенного, прогрессивное от реакционного? Но в данном «введении в книгу» мы и не собирались предлагать единственно верную, универсальную концепцию этого многогранного произведения и его центрального образа. Нашей задачей было как раз осветить всю их принципиальную многозначность, показать философскую и эстетическую глубину этого отнюдь не «детского» романа, его открытость — как и любого поистине великого произведения искусства — различным интерпретациям, трактовкам, прочтениям. Хотелось бы, чтобы читатель, ощутив все многообразие творческой палитры английского романиста, под новым, «взрослым» углом зрения перечитал с детства знакомую и любимую книгу. Источники:
Аннотация: Книга содержит канонический текст всемирно известного романа Даниеля Дефо, обширное литературно-критическое приложение, в которое вошли фрагменты самых популярных европейских «робинзонад», высказывания о Дефо и его романе современников, писателей и критиков последующих поколений. Интересны материалы, связанные с судьбой этого романа Дефо в России. Издание снабжено вступительной статьей и комментариями к публикуемым текстам Обновлено: Опубликовал(а): Юрий Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
Назад