Что такое настоящее искусство? По тексту Виктора Астафьева «Лина уже полмесяца жила в Москве…» (ОГЭ по русскому)

Часто, заводя разговор о том, относится ли некое творчество к настоящему искусству, говорить о котором принято с придыханием, мы подразумеваем, достоин и достаточно ли постарался автор, для того чтобы ставить свои работы в один ряд с признанными и серьёзными произведениями великих мастеров. Но талант каждого конкретного, отдельного взятого деятеля — это вопрос субъективного восприятия. Критики, воспевающие Малевича за смелость, поставят в укор изобретённый им супрематизм художникам-академистам, выученным школой традиционного рисунка. Но найдутся и те, кто возразят, объявив Малевича ушлым шарлатаном. Я же, ища и не находя здесь истины, предлагаю обращать внимание не столько на мастерство автора и смысловую составляющую его творчества, сколько на влияние, им оказанное. Мне кажется, настоящее искусство, даже будучи совсем дилетантским и наспех слепленным, способно гулко отозваться в чьём-то сердце — и это единственно-важный критерий, на который стоит ссылаться.

Лина из текста Виктора Астафьева буквально заново обретает вкус к жизни — такое чудодейственное влияние на неё оказывает музыка Петра Ильича Чайковского.

Мелодия привычная и, наверняка, со школьной скамьи знакомая, но появившаяся так кстати именно в тяжёлый жизненный период.

Я свою волшебную пилюлю обнаружила в лице Рэя Брэдбери и в его произведении «Вино из одуванчиков», повествующем о летних каникулах двенадцатилетнего Дугласа. Образно, красочно, по-детски кристально-наивно Рэй вспоминает обо всей летней пасторали — да так живо, что, кажется, читателю и в зимнюю стужу станет жарко.

Пытаясь отнести что-либо к так называемому и цинично обозначаемому настоящему искусству, следует опираться не на псевдо-объективные критерии — профессионализм и образование автора, следование канонам, либо, напротив, новаторство и нонконформизм — а на то, каков след, оставленный автором. Ранее упомянутый Малевич оказал серьёзное влияние на развитие архитектурного стиля — конструктивизма, изобретённого В «Баухасе». К нему же руку приложили Кандинский, Клее и Мондриан. Редько, Кустодиев и Татлин, как летописцы, отражали в своих полотнах народные волнения о революции семнадцатого года. О том же режиме писали Маяковский и Мандельштам, выражая, притом, диаметрально противоположные мнения. Виктор Цой в своей песне «Перемен», вошедшей в золотой пантеон его хитов, по собственным заверениям, речь вёл не о политических переменах, но всё же стал голосом перестройки.

Каждый из этих деятелей культуры менял, выстраивал новую действительность — как в головах и сердцах, так и в материальном мире. И любое настоящее искусство таковым является, пока оно в ком-то или в чём-то живёт, и пока в нём нуждаются — неважно, будь то целая эпоха или один человек.