Анализ «Незнакомка» пример (Блок Александр)

Блок описывает устоявшуюся картину провинциальных окраин, где из доступных развлечений есть только питейные заведения, в которых почти все местные давно стали завсегдатаями. Оттого и «горячий воздух дик и глух» — людей много, в ресторане душно, в воздухе какофония из их голосов. И дух там царит «тлетворный» — разрушающий, разлагающий. Посетители ресторанов безнадёжны, они так и продолжат прожигать свои жизни в кабаках. И пусть дух «весенний», он не сможет ни создать там, на пьяных улицах, что-то новое, ни оживить старое.

«Пыль переулочная» говорит о том, что остальная часть города либо уже спит, либо готовится к этому. Во всяком случае, бурлящей активной жизни в поздний час больше нигде не наблюдается. Эту мысль подтверждает выражение «скука загородных дач». Спит окраина, спят дачники, сбежавшие от шумных городов. А рестораны и их постоянные клиенты бодрствуют.

Котелок — шляпа, носимая людьми отнюдь не из высшего общества; знак низкопробного щёгольства — заломанная, залихватски сдвинутая почти на затылок шляпа.

Представители местной публики, успевшие стать «испытанными остряками», гуляют «среди канав», то бишь по плохим, неопрятным провинциальным дорогам, «с дамами». Видимо, это совсем уж неприхотливые дамы, которых вполне устраивают такие свидания. В предыдущей строфе упоминался детский плач где-то на одной из спящих улиц. Может ли быть, что это плачет ребёнок одной из тех барышень, что проводят сейчас ночь в ресторанах?

Над озером пробивается сквозь скрип изношенных лодок «женский визг». Не смех, а именно визг — тот самый, что получается у дам, обделённых актёрским талантом, вместо кокетливых наигранных вскриков и усмешек. И всё это так не ново, так приелось, что даже месяц в небе «ко всему приучен» и «бессмысленно кривится», глядя сверху на происходящее.

«Единственный друг» лирического героя, отражающийся в его стакане — это его зеркальный двойник, то есть он сам. Этот друг, как, конечно, и сам лирический герой, «влагой терпкой и таинственной смирён и оглушён», то есть пьян, причём настолько, что у него уже нет сил ни веселиться, ни дебоширить, сливаясь с местным контингентом. У соседних столиков лакеи уже даже не стоят, а «торчат», как огородные пугала — ни о чём не думают, ничто их не заботит. Пьяницы с затуманенными «кроличьими» глазами даже тут не упускают возможности выразиться с пафосом, не по-русски, а по латыни: «In vino veritas» вместо «Истина — в вине». В вине… Но ведь это слово может пониматься по-разному. О чём говорит Блок в последней строке стихотворения — об алкогольном напитке или же о чувстве вины за что-то, о чём читатель так и не узнаёт?

И кто та прекрасная незнакомка? Такая же женщина из тихой части города, приходящая каждый вечер в единственное функционирующее заведение, ставшая его постоянной посетительницей? Такая версия объясняет, почему к красивой, хорошо одетой («её упругие шелка», «в кольцах узкая рука», «девичий стан, шелками схваченный») даме, которая «всегда без спутников, одна», не пристают нетрезвые кавалеры с навязчивыми ухаживаниями. В местах, подобных описываемому ресторану, сменяемость публики относительно низкая, в основном их посещают одни и те же люди, уже давно хорошо друг с другом знакомые. «Незнакомка» носит траур — об этом говорят такие детали её туалета, как «шляпа с траурными перьями» и «тёмная вуаль». Возможно ли, что она просто несчастная женщина, приходящая побыть наедине со своим горем, и местные завсегдатаи знают об этом, потому не интересуются ею?

А может ли быть так, что эту таинственную даму никто, кроме лирического героя, не видит? Справедливости ради, ему и самому так кажется: «Иль это только снится мне?» Оттого и образ незнакомки столь неподходящ к окружению, и вид её ассоциируется у героя с «древними поверьями», никак не сочетающимися с обстановкой ресторана, полного гуляк.

Лирического героя тяготит то, о чём он думает. «Глухие тайны мне поручены» — возможно, он вынужден хранить некий секрет, от которого зависит чья-то судьба («мне чьё-то солнце вручено»). Всё это воплощается в образе женщины, постоянно навещающей его («И каждый вечер, в час назначенный…»). Что, если незнакомка — это и есть Вина, хранящая одному герою известную истину?