Мой ровесник на страницах произведений современных писателей по рассказу Бориса Екимова «Ночь исцеления» конец (Школьные сочинения)

Вскрики, возгласы, просьбы следовали друг за другом. Ноболее всего внука поразили «настоящие» слезы на лице бабушки: та переживала сон как явь, как настоящее.

Жалко бабушку, и не знает мальчик, что делать. Мать по телефону посоветовала прикрикнуть на старуху, заставить ее замолчать. И готов был Гриша даже ногой топнуть, чтобы «воздействовать на психику», да больно стало за «бабаню», когда она «в тяжкой муке, со слезами» вновь заговорила о хлебных карточках.

Опустившись на колени перед кроватью, мальчик, подобно Марье Болконской, тоже каким-то чудесным образом поддержал разговор и сумел успокоить старуху. А потом еще один похожий эпизод, и еще один. То Грише приходилось играть роль часового и доказывать, что пропуск бабы Дуни неподдельный, то уверять, что и она, и дети ее обязательно будут одеты и обуты. А бабушка действительно успокаивалась и замолкала.

Откуда же взялись у обычного городского мальчишки эти несвойственные ему интонации, убедительные аргументы? Из книги фильмов о войне? Из воспоминаний взрослых? Или же их диктовала собственная душа, сердце, чувствительное к боли другого? А, может быть, сама бабушка, всей своей бескорыстной жизнью сумела передать внуку истинное великодушие? Наверное, так оно и есть.

Вот и получается, что Лев Толстой и Борис Екимов описали сходные ситуации.

Мальчишка-подросток взял на себя недетский труд исцеления больной души. Взял он его с полной ответственностью и с осознанием нелегкости этой ноши. И тем самым встал в один ряд с самыми любимыми героями русской литературы: его сверстника¬ми — Петром Гриневым, сберегшим честь смолоду, Петей Ростовым, отдавшим жизнь за Отечество, Алешей Карамазовым, чутко откликнувшимся на беды мира сего.