Тема судьбы в романе «Герой нашего времени» (Лермонтов М. Ю.)

Произведение «Герой нашего времени» заставляет задуматься над важными нравственными вопросами, наталкивает на размышление о собственной жизни и жизни своего поколения. Кроме того, в романе

М. Ю. Лермонтов обращается к теме судьбы — последняя глава «Фаталист» посвящена именно ей. Эта тема словно объединяет всё предыдущее, подводит черту в романе, обобщает всё то, что мы узнали о Печорине и поднимает все проблемы на общечеловеческий уровень.

Главный вопрос последней главы — существует ли предубеждение? По мусульманскому поверью, это непременно так.

Судьба человека давно расписана на небесах, и мы не в силах влиять на свою жизнь. Среди христиан есть те, кто придерживается этого мнения; часть же выступает против. « <…> Где эти верные люди, видевшие список, на котором назначен час нашей смерти?.. И если точно есть предопределение, то зачем нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?» — размышляет кто-то из собравшихся у майора С***.

Поручик Вулич решил показать на собственном примере, что предопределение существует. И выигранное им пари — красноречивое тому доказательство. Вулич стреляет себе в голову из заряженного ружья, но по воле судьбы, обозначившей смерть поручику сроком позднее, он остаётся жить. Второй выстрел пробивает висевшую над окном фуражку насквозь. Эта сцена произвела на всех глубокое впечатление: «Минуты три никто не мог слова вымолвить». Главный герой признался в дневниковых записях, что в тот вечер в самом деле поверил предопределению. Печорин не спал очень долго, не волновала его хорошенькая дочка урядника Настя — поражённый увиденным, он, как всегда, стал думать, рассуждать, сомнения и неопределённость не давали ему покоя. Осечка ружья могла быть случайностью, Вуличу просто очень повезло — или же в этом надо видеть всевластие судьбы? Это остаётся вечной тайной для главного героя, читателей и свидетелей необычного пари. Что касается поручика, то он, кажется, был убеждён в своей правоте. В его движениях не было ни тени страха, тревоги, он хладнокровно, не меняясь в лице, наводил оружие ко лбу. Или просто хорошо скрывал свои чувства, как привык делать в обычной жизни? Действительно, в этом доказательстве больше вопросов, чем ответов.

Дополнительной таинственности вносят наблюдения Печорина. « <…> Часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться»; не ошибся Григорий Александрович и в этот раз, увидев «печать смерти», омрачавшую бледное лицо Вулича. При упоминании об этом суровый хладнокровный поручик внезапно вспыхивает. Он нахмурился, поспешил уйти, прихватив шапку — в этом Печорин усмотрел недоброе предзнаменование. Все эти знаки также говорили в пользу заранее назначенной человеку кончины, и они оказались правдой.

По пути домой офицер предаётся размышлениям мирового масштаба. И вновь обращается к испорченности нынешнего поколения. Он думает о заблуждениях предков, которые считали, что звёзды на небе зажигаются лишь для того, чтобы осветить их битвы. Но подобные заблуждения, кажущиеся некоторым очевидными, придают человеку необыкновенную уверенность в своих силах. Этого нельзя сказать о современном человеке — в нём нет уже того возвышенного чувства, восхищения, ощущения глубокого смысла во всём, что его окружает и, прежде всего, в своих делах. « <…> Мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия <…>» — разочарованно думает главный герой. Человек постоянно переходит от одной неправды к другой, находит себе веру то там, то здесь; также и Печорин ищет свою правду, но не находит её, заблуждается насчёт самого себя. Человек, как кажется Григорию Александровичу, перестал бороться с судьбой, он подчиняется ей без малейшего сопротивления, не отстаивает своё счастье, видя безнадёжность таких порывов. Как будто он верит в предопределённость незавидной своей участи и пускает жизнь в самостоятельное течение, нисколько не заботясь о том, что будет завтра. Позже Печорин признавал, что «невольно попал в колею предков» — находясь под впечатлением от «разительного доказательства», доверился первому попавшемуся заблуждению и слепо принял его за истину.

Предсказание Григория Александровича сбылось: в ту же ночь Вулич был убит. «Он прав!» — воскликнул поручик перед смертью, имея в виду Печорина, предсказавшего ему судьбу. Фаталистические представления звучат и в словах « <…> уж коли грех твой тебя попутал, нечего делать: своей судьбы не минуешь!», обращённых к согрешившему казаку. Но тот отвечает: «Не покорюсь!», пытаясь противиться назначенному свыше, но ему не удаётся избежать расплаты за убийство.

Главный герой решил вновь испытать судьбу. И снова его как будто оберегает предопределение, не желавшее ему смерти: «Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля сорвала эполет». В добавок к этому, Печорина спасает от верной гибели и другая случайность: дым от пистолета помешал казаку найти валявшуюся на полу шашку. В предыдущей главе, перед дуэлью, подводя итог жизни, Григорий Александрович подмечал, что судьба столько раз была на его стороне и спасала, когда он был на волоске от смерти. Тот факт, что военного не взяла ни одна чеченская пуля, эпизоды с ундиной, едва не потопившей офицера, с Грушницким, пуля которого лишь оцарапала противника, подтверждают эту мысль. В этот раз удачливость также не изменила Печорину. Как будто неизвестная сила специально сохраняла ему жизнь, как будто его смерть была расписана ранее и, как бы герой не старался испытать судьбу, она не давал ему умереть раньше определённого срока.

«После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?» — вопрошает Печорин, и тут же добавляет: «Но кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. и как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..». Жизнь устроена так, что непонятно, чему верить а чему нет. И существует ли вообще что-то, чему можно безоговорочно доверять? Каждый решает это для себя по-своему, в соответствии со своим мировоззрением, принципами, убеждениями. Что касается главного героя, то он любит «сомневаться во всём». Это состояние не отнимает уверенности: не зная, что будет дальше, он смелее идёт вперёд; убеждён он только в том, что конечной точкой его пути станет смерть.

Философия Григория Александровича, которая, вероятно, символизирует философию целого общества, ясно отражена в произведении. Максим Максимыч, которому Печорин, как мог, описал произошедший с ним случай и смысл понятия «предопределение», не смог дать какого-то определённого ответа: «он вообще не любит метафизический прений». В этой страной истории щтабс-капитан прежде всего увидел рациональное объяснение, рассуждая о частых осечках азиатских курков и о ненадёжности этого оружия. Но в конце простодушный военный всё же прибавил: «видно, уж так у него на роду было написано...».

Все и всё вокруг говорит за фатализм, за слепую веру в предопределение. Это заблуждение лишает человека возможности и желания бороться за свой успех, прикладывать старания ради собственного счастья. Об этом и размышлял Печорин, смотря на звёзды: его современникам чуждо особенное «наслаждение» которое приобретает душа в противостоянии жизни, закаляясь и изменяясь в борьбе с обстоятельствами. Поэтому Григорий Александрович не желает вверяться каким бы то ни было заблуждениям, но в этом одновременно и его беда: герой не находит истины ни в чём, хотя душа его жаждет такого пристанища; она вынуждена скитаться по свету в поисках недосягаемой правды, потому и не может наполниться, утолить свою жажду.

Роман не даёт ответа на вечный вопрос: есть ли предопределение или человек сам распоряжается своей судьбой? Но он заставляет задуматься над этим философским исканием, пересмотреть свою жизнь, заглянуть внутрь себя, побуждает искать свои заблуждения, которые для нас послужат самой настоящей истиной.