С. Шаргунов «Дача, Жанна, драка с дураками» (Литература XXI века)

Из августа в сентябрь

Сергей Шаргунов любит повторять слова Максима Горького о том, что каждый человек может написать в своей жизни одну хорошую книгу — о себе.

Все произведения писателя в какой-то степени автобиографичны. Не стал исключением и этот небольшой рассказ, написанный еще в 2008 году и вошедший в альманах «Август» журнала «Русская жизнь» за тот же год.

Сюжет рассказа «Дача, Жанна, драка с дураками», как можно догадаться по названию, берёт своё начало на даче.

На дворе август, месяц «горделивого материнства», но в то же время это и конец самой яркой жизни лета, будто конец жизни вообще. Не зря автору вспоминается один из библейских сюжетов о солдатах Ирода, ищущих младенца - Иисуса. «Ав, ав, ав», - густо бранились под звездами псы, сбившись в бродячий отряд», - каламбурно обыгрывает писатель название месяца, в котором «содержатся тайны несчастий и боль отчаяния». Только не верится, что сегодняшний звездопад обернётся кровью Спасителя. И под этим изменчивым небом спит в тёмном доме мальчик.

Накануне герой – повествователь целый день читал роман-эпопею «Война и мир». Хотя Лев Толстой не застал период Отечественной войны 1812 года, ему удалось заполнить строчки каждого из четырёх томов своего произведения живыми персонажами, реалистичной атмосферой эпохи начала 19 века, достоверно воспроизводя историю через судьбу обычных людей. Читатель в лице мальчика, достающий из карманов джинсов по одному грецкому ореху с каждой перевернутой страницей, раскалывал орехи событий (очередной каламбур!), следовавших за Бородинским сражением. Одни хрустели под натиском рук, другие не поддавались так просто, но каждый расколотый плод, каждый выеденный из осколков кусочек, полученный с таким трудом, дополнял картину «толстовского» мира, в который, незаметно для самого себя, погрузился главный герой.

В каждой выбоине дороги, по которой он покатил на своем велосипеде покупать арбуз (август же), в каждом мотиве жизни, в каждом чувстве и каждой мысли ощущалось участие Льва Толстого. Будто это он своими писательскими красками изобразил очередной день обычного мальчишки, отдыхающего на даче. И, конечно, внезапное столкновение с «Прекрасной Дамой» выдумал тоже он. Дорожный «эксцесс», который мог повлечь за собою множество негативных последствий, привёл к неловкому разговору и новому знакомству, как зачастую бывает в романах. Пусть это была обычная девочка в «сладких тряпочках» и футболке с диснеевским утёнком, но её «светлые глаза» и озорной характер позволяли угадывать в ней черты романтической героини, так напоминающей милую Наташу Ростову.

Из разговора ребят мы понимаем, какие события происходят в стране. «Коммунистов победили», и красное знамя СССР сменяется триколором России. «Оскорбительный» и «хладнокровный» август 1991-го. На фоне этих событий разыгрывается конфликт между персонажами: Её отец - коммунист, не верящий в «новую» страну, а Он - тот самый, кто установил импровизированный флаг РФ над магазином. Она, обидевшись, уезжает вперёд на велосипеде, а Он плетётся сзади. Чем-то эта детская драма напоминает шекспировскую трагедию «Ромео и Джульетта».

Но нет худа без «ещё хуже», и главный герой сталкивается в магазине со своим заклятым врагом – мальчишкой постарше, с прищуренным глазом и загадочным прозвищем Сире, обидевшим когда-то друга героя Алешку. Завязывается потасовка, центром которой, подобно любой героине романа, считает себя желтоволосая девочка. Словесная дуэль рискует обратиться в настоящую: злодей, сверкая ножиком, намерен отобрать у главного героя велосипед. Тут мокрым жаром плеснул арбуз, объявляя начало схватки. Героя повалили на землю, и, как в последний раз, он взмолился творцу, но не которому молятся все, а тому самому, кто выдумал этот день и обдал его красками августа, Льву Толстому. И как же тот мог оставить своего главного героя без спасения? Спасения любовью? Может быть…

Откуда ни возьмись появился отец девочки, уже свергнутый коммунист, в измятом, заляпанном костюме (как будто сам недавно дрался – за красный флаг, за власть, за свою веру?), еле держащийся на ногах, что, конечно, не помешало ему одолеть обидчика его дочери. В нём «гуляло море вина», на вопросы девочки он ответил лишь одно: «нет больше у твоего папы работы». Но девочку вряд ли волновали вопросы подобного рода. Она взяла отца под руку и с вечной преданностью заявила: «Пап, ты настоящий герой!». На что тот прогудел: «Простой, как Лев Толстой».

И именно в тот момент мальчику стала предельно ясна вся правда устройства этого сложного мира, в котором взаимосвязаны любые мысли, слова и события. Как настоящий джентльмен, наш герой выдуманного им самим блистательного романа поступил по-толстовски - не сдал Сире: сказал родителям, что упал с велосипеда и случайно разбил арбуз. А сам забрался на диван и вернулся к чтению, с остервенением поглощая яблоки, как личных врагов, наверняка представляя на их месте раз за разом Сире. И зарыдал, когда убили Платона Каратаева.

Наступила та самая, судьбоносная, августовская ночь. Ночь, которая сулила принести нашим героям спасение или же неминуемую погибель. И мальчик, спящий в темном доме, должен был наточить топор самому страшному губителю - времени. Он ходил по бесконечному множеству комнат своего маленького тёмного мира и видел во сне девочку Жанну, её отца, Сире и многих других. Он мог бы обозлиться на них и покарать. Но, вспоминая «милосердные» и «палаческие» звёзды августа и воспринимая их так, как это сделал бы Лев Толстой, главный герой простил всем их прегрешения и оборвал череду августовских смертей. Впоследствии мальчик узнает о том, что именно в августе не стало Блока, Цветаевой, Гумилева, Волошина и Георгия Иванова. Может быть, это он вместе с Толстым повлиял на ход событий, но и потом он всё же входил в август с опаской и бродил по нему, словно слепой старец во время теракта, натыкаясь на развороченные трупы и трясущиеся от боли и ужаса тела. С тех пор август был для мальчика лишь ожиданием очередной катастрофы.

Кончилась «Война и мир», прошло какое-то время, и вот он - уже герой новой книги, загадочный и бдительный сыщик Пинкертон, расследующий дело о проколотых шинах. Но плёнка этой чудесной жизни разматывалась, страницы заканчивались, и, подобно чтению хорошей книги, когда сожалеешь о каждой прочитанной строчке, по-ядовитому сладко и так неминуемо приближающей к развязке, заканчивался август. Весь мир, казалось, пропах этим увядающим отблеском лета, запахом антоновских яблок - последней любви и надежды.

Не остались без развязки и судьбы героев: «отец (Жанны) нашел себя в бизнесе, я бываю на даче, мы с ней дружим, она родила двойню, выйдя замуж за узбека, мастиф ее через два года подох, Сире забрали в армию, он вернулся и стал шофером местного такси». Может быть, их тоже сгубил жестокий август? А может, август действительно оказался концом их жизни, и это лето было лишь преддверием гибели, а палаческие звёзды извещением о грядущем? Ясно было лишь одно: роман, подсказанный Львом Толстым, пора было заканчивать. Они въезжали в сентябрь на своих велосипедах. В город, в разлуку, в привычную суету, в жизнь, которая вот-вот исчезнет, в будущее, которое не возникнет.

Безвозвратно оставив толстовский мир и все прочие литературные жизни за поворотом, от многого отказавшись в угоду капризам времени и не имея права на сожаления, герои, оседлав железных коней, продолжили свой путь. Они сошли со страниц рассказа Шаргунова, так и не дав читателю возможности узнать, найдут ли они в суете горькой жизни своё личное, не описанное ни в одной из книг будущее.