Характеристика Грушницкого по роману Герой нашего времени (Лермонтов М. Ю.)

Грушницкий — юнкер, «ему едва ли двадцать один год», хотя выглядит он несколько старше. Герой «хорошо сложен, смугл и черноволос», говорит «скоро и вычурно». На службе юнкер состоит всего один год, но уже имеет ранение в ногу и георгиевский крест.

«Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился», — отмечал Печорин. Всюду юнкер ищет трагизм, пытается вызвать сострадание к своей нелёгкой доле. Он даже специально носит солдатскую шинель и постоянно упоминает о ней в разговоре, называя её «печатью отвержения».

Герой также обладает запальчивой и бесшабашной храбростью. В деле он «махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза».

Несомненно, он представляет себя героем, который сражается за что-то великое и священное и который готов сложить свою голову за правое дело и так красиво и так печально закончить свою несчастную судьбу.

У Грушницкого есть один недостаток, который усложняет его жизнь — он совершенно не разбирается в людях, их качествах и переживаниях. У него не получается подобрать нужных слов для своих замечаний: « <…> эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом…». Поэтому Печорин так легко играет чувствами незадачливого юнкера.

Чувства Грушницкого в высшей степени благородны и высоки. Мери видится ему чистейшим ангелом, которого он не достоин бедный юнкер. Один только взор этого нежного и прелестного создания рождает в нём бурю восхищённых чувств. Он наслаждается трагизмом разделяющей их пропасти, ведь простой юнкер «не жених» хорошенькой княжне, поначалу она даже не смотрит в его сторону. « <…> Какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?» — страдальчески восклицает Грушницкий.

Поняв, что Мери испытывает к нему любопытство, Грушницкий «следил за нею, как хищный зверь, и не спускал её с глаз». Ухватившись за возможность сблизиться с княжной, он испытывал огромный прилив сил. Эти надежды дали пищу его глубоким размышлениям, он постоянно думает о возлюбленной, рисуя в воображении самые разные сюжеты, в которых он, конечно же, играет роль рыцаря и страдальца. Несчастный настолько глубоко ушёл в эти чувства, что даже стал носить серебряное кольцо с гравировкой «Мери» и датой того дня, кого возлюбленная помогла ему поднять стакан.

Надо сказать, что на княжну действительно подействовали пышные фразы и трагическая история Грушницкого. Мечтательная девушка жаждала «сентиментальных разговоров», она сама по неопытности весьма наивна, и с замиранием дыхания слушает каждое слово своего кавалера. Да и какая неискушённая красавица не разомлела бы от этих громких, чувственных фраз, так похожих на те, что они читали в романах: «Что для меня Россия! <…> страна, где тысячи людей, потому что они богаче меня, будут смотреть на меня с презрением…», «…если бы бог мне каждый год посылал один светлый женский взгляд, подобный этому…».

Грушницкий из тех людей, от которых сложно избавиться. Он тенью следует за княжной повсюду, и, даже чувствуя её холодность, не оставляет свою возлюбленную. После того, как княжна откровенно призналась, что влюблённый юноша её не интересует, он продолжает увиваться за ней, докучать, надоедать девушке, чем только злит её.

Грушницкий млеет от подбадриваний Печорина, лесть оказывает на него огромное влияние и лишает способности думать. Когда Мери, желая отомстить Печорину за его холодность, заводит сентиментальную беседу с юнкером и сухо реагирует на любые замечания Григория Александровича, он «торжествует». Ведь Печорину явно дано было понять, что княжна предпочитает ему Грушницкого. Здесь как раз свою роль сыграло непомерное себялюбие наивного юнкера.

Герой отстраняется от правды, лелея надежду на то, что всё разрешится само собой благополучным образом. Поэтому он не до конца осознаёт происходящее: всё ещё думает, что княжна сохранила к нему какие-то чувства и что эполеты вновь вернут ей ту восхищённую нежность, которую она испытывала в начале.

Закравшиеся в душу сомнения всё же не дают покоя бедному Грушницкому. Несмотря на то, что новоявленный офицер обожает «производить эффект», его съедает неуверенность. Он одевается со всем шиком, от него «несёт розовой помадой», но ему этого мало: он выливает на себя ещё полсклянки духов. И всё это так чрезмерно, так неоправданно пафосно, чересчур напыщенно. Желание казаться взрослее в самом деле делает героя нелепым.

Поняв, какую шутку с ним сыграл Печорин, Грушницкий закипает злобой и местью к недавнему приятелю. Самолюбие бывшего юнкера, его внутренняя гордость были очень глубоко задеты. Он не печалится ушедшей любовью, не жалеет о своих слабостях, не грусть и тоска заполняют его сердце; в нём просыпается дикая, неистовая ярость, злоба, жажда мщения. Все его мысли и чувства обратились против Печорина, которого тот посчитал главным источником своих неудач и которым был так искусно осмеян.

Обиженный и оскорблённый юноша вновь попадает под власть захлестнувших его чувств. Теперь он занят только мыслями и мести. « <…> Решительно — несчастия развивают в нем воинственный дух» — Грушницкий и здесь старается показаться взрослее, строит коварные планы, воображая, как он возьмёт реванш. Но и в том, как он безотчётно поддаётся бешенству, с какой звериной страстью он, не знающий мира и неспособный словом задеть человека, поглядывает на своего врага, тоже есть что-то по-детски обидчивое.

Но не стоит забывать, что теперь он не один: вокруг него собрались все те, кого тоже немало удручало превосходство молодого офицера. «Эти петербургские слетки всегда зазнаются <…> Он думает, что он только один и жил в свете, оттого что носит всегда чистые перчатки и вычищенные сапоги» – сколько в этих словах неприкрытой зависти к франту, посмевшему выглядеть лучше них в глазах общества и, конечно же, милых дам. И действовать они начинают самым подлым образом: распускают по городу дурные слухи.

Грушницкий — невероятный трус. Исподтишка, за спиной человека молодой армеец способен наговорить с три короба, выставляя себя в выгодном свете. Это не что иное, как хвастливость, подлое нутро и всё то же неизменное позёрство, которое давно стало смыслом его жизни. Он соглашается на дуэль без пуль, а после, держа в руке заряженный пистолет, не может найти в себе силы выстрелить. Грушницкий с присущей ему долей хвастовства расписывает ночную слежку за человеком, который якобы прокрался в покои княжны, в после, увидев Печорина, «ужасно покраснел», «вскочил с места и хотел разгорячиться», находился «в сильном волнении». Всё же совесть ничего не смогла сделать против самолюбия.

В характере героя присутствует благородство. Он хочет стреляться честно, в то время как капитан настаивает на том, чтобы зарядить только один пистолет и вручить его Грушницкому. Последнему оказывается нелегко пойти на такой шаг.

«Искра великодушия», готовая зародится в ней и ставшая бы его спасением, однако, так и не вспыхнула. « <…> Самолюбие и слабость характера должны были торжествовать...» — с небольшой долей разочарования думал Печорин после дуэли. Грушницкий не мог просить прощения, ведь это бы уронило его достоинство, а самолюбие, побеждающее в нём абсолютно все чувства, не позволяло ему это сделать; не мог и выстрелить в безоружного человека – чем уж считать это: слабостью духа или простой человечностью и добротой честного сердца. Он готов был обойтись вовсе без выстрелов, но презрительное «Трус!» из уст капитана заставило его нажать на курок. Грушницкий не проходит это испытание, Печорин не нашёл ни капли раскаяния в лице человека, поправшего собственную совесть и все сколько-нибудь благородные человеческие принципы.

Печорин показал прежде всего самому Грушницкому ту правду о самом себе, которую он никак не хотел видеть. Последний не ужился бы больше с таким грузом. «Если вы меня не убьёте, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места...» — таковы последние слова героя.

Грушницкий — невероятно эгоистичный и столь же слабый человек. Он пытался жить в придуманном мире, и ему хорошо было представлять себя страдальцем и отпускать пышные фразы по любому поводу, привлекая к себе внимания. Его ребячество мило и забавно. Но этот мир был вмиг разрушен Печориным, решившим испытать душу недавнего приятеля. Грушницкий не смог противиться самовлюблённому подлому чувству. Совесть просыпалась в нём, но её порывы не в силах были заглушить того трусливого самолюбия, которое владело героем на протяжении всей его жизни и привело его к гибели.