Критика на книгу История одного города. Часть 2 (Салтыков-Щедрин М. Е.)

Известие о Двоекурове

В правлении Семена Константиновича Двоекурова комментаторы усматривают ряд намеков на деятельность Александра I (либеральные начинания первых лет царствования) и Екатерины II (ее временное «увлечение» идеями французских просветителей).

Стр. 69. ...вел войны во имя картофеля...— Насильственное распространение картофеля в начале 40-х годов при Николае I вызвало крестьянские «картофельные бунты», которые жестоко подавлялись.

Голодный город

С этой главой «Истории» читатели познакомились в январе 1870 года. Содержание ее никак нельзя было воспринять как рассказ о прошедших временах: страна только что пережила «голодный» 1868 год.

Голод, пожары были постоянными спутниками русской жизни.

Стр. 73. ...ходили толки о пользе выборного начала...— На протяжении XVIII века русский престол занимали часто лица, не имевшие права прямого престолонаследия. Дворянство в связи с этим не раз предпринимало попытки ограничить самодержавную

власть.

Стр. 81. ...исчез... как умеют исчезать только «старатели» русской земли.— В печатавшемся одновременно с «Историей одного гор, ха» цикле «Признаки времени» Салтыков-Щедрин дал такую характеристику современности: «...Все кончено! Все кончено; жизнь прекратилась; будущее исчезло. Я не говорю, жертвы бесполезны; я говорю только, что дозволительно изумление. Люди и даже дела их исчезают на наших глазах поистине беспримерно. Точно в яму, наполненную жидкой грязью, нырнут, и сейчас же над ними все затянет и заплывет. Вчера еще был человек, а сегодня его уже нет. Не только из жизни, но даже из хрестоматий и курсов словесности исчезают люди. И за каждым исчезновением — молчок. Грады и веси продолжают процветать: некоторые из них постепенно познают пользу употребления картофеля, другие — постепенно же привыкают к мысли о необходимости оспопрививания и проч. Но нигде, наверное, не скажется потребность освобождения мысли, того освобождения, без которого немыслимо никакое умственное и материальное совершенствование. В этом отношении везде, куда ни обратитесь, — молчок».

Стр. 84. ...корни и нити...— иронически переадресованный Салтыковым-Щедриным фразеологизм охранительной печати, обозначающий революционные подпольные связи.

Фантастический путешественник

В путешествии Фердыщенко с достаточной ясностью высмеяна помпезность и бессмысленность путешествий российских монархов по стране, начиная с известного путешествия Екатерины II в Крым.

Стр. 100. «Вам бы следовало корабли заводить...» — Поражение в Крымской войне 1853—1856 годов лишило Россию флота. С конца 60-х годов создание флота (особенно торгового) широко обсуждалось в русской печати.

Стр. 102. Марфа Посадница — жена новгородского посадника И. Борецкого.

Стр. 103. Потому что это были ассигнации.— Первоначально ассигнации обеспечивались свободным разменом на золото и серебро, но к концу XVIII века размен был прекращен, и ассигнации обесценилась.

Войны за просвещение

В просветительных войнах Бородавкина исследователи склонны видеть отражение деятельности Николая I, в частности, в первой войне за цивилизацию — покорение Кавказа (на такое толкование наталкивает «сечение аманатов»), а в «войнах против просвещения» — его борьбу с революцией 1848 г.

Стр. 105. «На Драву, Мораву, на дальнюю Саву...» — из стихотворения «Беззвездная полночь дышала прохладой...» (1847) А. С. Хомякова.

К. И. Арсеньев (1789—1865) —автор учебника географии, преподаватель Николая I и Александра II; в 1837 году сопровождал Николая в путешествии по России.

Стр. 123. ...выстроил бы в Глупове фаланстер.— Ироническая подмена понятий: Бородавкин мог бы выстроить только аракчеевское военное поселение, а не фаланстер утописта-социалиста Ш. Фурье.

Эпоха увольнения от войн

В Микаладзе исследователи видят отражение некоторых черт Александра 1. В Беневоленском, с его страстью к писанию законов, легко угадывается М. М. Сперанский (1772—1839), советник Александра I, автор «Плана государственного преобразования» (1809), деятельный сотрудник комиссий по составлению нового ;законодательства. В журнальном варианте Салтыков-Щедрин прямо указывал на источник, использованный им при создании образа Беневоленского: «Справедливость требует засвидетельствовать, что многие выражения... предвосхищены Беневоленским из Переписки Сперанскогос Цейером (Русс. Архив, 1870, № 1.— Изд.)». В 1812 году Сперанский по подозрению в пособничестве Наполеону был уволен и сослан.

На смену Беневоленскому пришел Прыщ. «...Градоначальник с фаршированной головой означает не человека с фаршированной головой, но именно градоначальника, распоряжающегося судьбами многих тысяч людей. Это даже и не смех, а трагическое положение», — пояснял Салтыков-Щедрин в письме А. Н. Пыпину.

Стр. 127. Г отчина — резиденция Павла I.

Стр. 133. ...напомнит ли он... Ликурга или просто будет тверд, как Дракон.— Упоминаются легендарные законодатели Древней Греции, прославившиеся суровостью введенных ими законоположений.

Стр. 140. Наполеон разболтал о том князю Куракину...— Князь А. Б. Куракин (1752—1818) был русским послом во Франции до войны 1812 года.

Стр. 143. ...в сию счастливую годину... всякий наймит ел хлеб настоящий.— «Счастливыми годинами» Салтыков-Щедрин иронически именовал «благополучие (с лебедой в резерве)», а трудящегося крестьянина называл «.человеком лебеды».

Стр. 146. ...ничего не забыл и ничему не научился — несколько измененная фраза Талейрана о Бурбонах, в 1815 году восстановленных на французском престоле.

Поклонение мамоне и покаяние

Насилие деспотической власти и вытекающие из этого безотчетный страх и ошеломление «так называемой черни» — подводит итог прошедшему и настоящему автор «Истории одного города».

Стр. 149. ...сила, подкравшаяся издалека — самодержавно-помещичий строй.

...представление о ней даже положило основание целой исторической школе.— Школу дворянской историографии, так называемую юридическую, или государственную, стоящую на страже самодержавия, возглавлял Б. Н. Чичерин. Чичерин защищал права русского дворянства на привилегию представлять «важнейшие интересы целой страны»; «быть первенствующим сословием» он считал назначением дворянства, к которому оно «способно по своей природе» (писал он в исследовании «Русское дворянство»).

Стр. 152. ...враг человечества — Наполеон I.

Стр. 153. ...объяснил права Бурбонов...— Бурбоны — французская королевская династия. Возвращению их на французский престол после свержения Наполеона способствовал Александр I.

Карл X — последний французский король; был свергнут революцией 1830 года.

Стр. 155. Бланш Гандон — французская опереточная артис.ка. гастролировавшая в Петербурге во времена Салтыкова-Щедрина.

Эраст Андреевич Грустилов — образ, также созданный Салтыковым-Щедриным на материалах эпохи Александра 1. Имя Эраст навеяно «Бедной Лизой» Карамзина. Стр. 156. Наталья Кирилловна де Помпадур.— В этом персонаже угадывается фаворитка Александра I М. А. Нарышкина.

Стр. 157. ...начала читать «Жертву вечернюю» г. Боборыкина...— В этом романе Салтыков-Щедрин увидел попытку «узаконить в нашей литературе элементы срывания цветов удовольствия», которая «ведет свое начало от Баркова» — И. С. Барков (ок. 1732—1768) приобрел известность как сочинитель непристойных стихов, распространявшихся в списках.— В намерении Боборыкина «возбудить в нашей публике вкус» к описанию «афинских вечеров» писатель увидел «материал, могущий служить для характеристики общества в данный момент» («Новаторы особого рода», 1868).

Стр. 158. Любовное свидание... именовалось «ездою на остров любви».— Упоминание популярного в XVIII веке в России романа П. Тальмана «Езда на остров любви».

Стр. 165. ...юродивый Парамоша...— «Парамоша совсем не Магницкий только, но вместе с тем и граф Д. А. Толстой. И даже не граф Д. А. Толстой, а все вообще люди известной партии, и ныне не утратившей силы», — разъяснял писатель принципы своей сатиры в письме А. Н. Пыпину. В облике «знаменитого юродивого» можно узнать, по мнению исследователей, некоторые черты И. Я. Корейши (1780—1861), московского «ясновидца», имя которого было для Салтыкова-Щедрина символом мракобесия и реакции: «...Покончить с Белинским — и на место его поставить из выкликанных учеников покойного Ивана Яковлевича Корейши; покончить с литературой... Какие ужасные нравы!» (М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. в 20-ти томах, т. 13. М., 1972, с. 763) '.

Стр. 172. Они ворвались в квартиру учителя каллиграфии Линкина...— По мнению исследователей, в истории учителя Линкина отражены некоторые факты биографии академика А. Ф. Лабзина (1766—1825), философа-мистика, известного масона.,

Стр. 174. ...под Очаковом ногу унесло...— во время русско-турецкой войны 1788 года.

Стр. 175. Смотрел я однажды у пруда на лягушек...— Борьба за победу научного естествознания особенно обострилась в 60-е годы, когда реакция видела в материализме угрозу самодержавию. «Лягушками» занимался тургеневский Базаров («Отцы и дети»).

Стр. 177. Грустилов... устроил... сходбища...— Описываемые неистовства действительно имели место на «радениях» Татариновой.

...читали критические статьи г. Н. Страхова...— Следствием этого выпада явилась пародия Н. Страхова на «Историю одного города» под названием «История одной веси», в которой Страхов, верно почувствовав отношение писателя к монархическим «добродетелям», писал, что «новейшая сатира тем от прежней отличается, что прежняя карала пороки, новейшая же «в самих добродетелях видит один порок». (См.: Е. Покусаев. Революционная сатира Салтыкова-Щедрина, M.v 1963, с. 104—105).

Подтверждение покаяния. Заключение

«В особенности я хотел бы обратить внимание на очерк о городничем Угрюм-Бурчееве, в лице которого все узнали зловещий и отталкивающий облик Аракчеева, всесильного любимца Александра I в последние годы его царствования», — писал Тургенев в статье об «Истории одного города».

Исследователями отмечено портретное сходство Угрюм-Бурчеева с Николаем I. Угрюм-Бурчеев — символ антинародности, противоестественности механизма самодержавно-крепостнической России.

«Мартиролог глуповского либерализма» предваряется Семеном Козырем, «первым глуповским демагогом»; в нем отразились черты биографии и личности Феофана Прокоповича (1681 —1736), крупного общественного к церковного деятеля XVIII века. Салтыков-Щедрин намеревался в 1869 году написать статью об этом «известном либерале XVIII в.». Иона Козырь сближается исследователями в некоторых чертах с А. Н. Радищевым. Составляя мартиролог, Салтыков-Щедрин не мог пройти мимо Н. И. Новикова (1744—1818), одного из первых русских просветителей, глубоко убежденного в несправедливости крепостного права, обличавшего деспотизм и произвол самодержавия. В тридцати трех философах угадывается намек на сторонников социалистических учений (возможно, петрашевцев). К этим размышлениям о судьбе русских свободомыслящих людей, конечно, не- могла не подключаться мысль о судьбе Н. Г. Чернышевского, революционеров-шестидесятников — современников писателя. Но в целом «мартиролог», как указывают исследователи, нельзя строго приурочить к каким-либо конкретным историческим эпизодам. Сатирик дал трагическую картину судеб всех не услышанных народом «ревнителей» его свободы.

Стр. 185. Прохвост — искаженное звучание старинного слова «профос». В полку профос — солдат, в обязанности которого входило убирать нечистоты.

...нивелляторство существовало...— обычная для Салтыкова-Щедрина переадресовка понятий: тенденциозное освещение социалистических %идей реакционерами писатель выдает за собственные убеждения.

Стр. 202. Г. Г. Орлов — фаворит Екатерины II, один из организаторов дворцового переворота 1762 года.

Мамонов и Ермолов.— М. А. Дмитриев-Мамонов (1790—1868), декабрист, и А. П. Ермолов (1772—1861), генерал, близкий к декабристам.

Стр. 206. Фунич и Мерзицкий — Д. П. Рунич (1778—1860) и М. Л. Магницкий (1778—1855), попечители Петербургского и Казанского университетов учебных округов в последние годы царствования Александра I, мракобесы и реакционеры.

Назад