Лермонтов личность судьба эпоха 9 класс (Лермонтов М. Ю.)

Литературная критика много спорила о Лермонтове. Некоторые ожесточенно порицали его, и это были умные и образованные люди, но омраченные партийными пристрастиями. Подумать только, журнал «Москвитянин»» (орган славянофилов) в 1841 г. пером своего сотрудника С. Шевырева предлагал сжигать некоторые стихотворения Лермонтова, в особенности эту черную, траурную, эту роковую «Думу».

Уже одно то, что поэт передал нам тоску по великим замыслам, по великим свершениям, по мысли плодовитой, по труду гения — уж одно это звучит жизнеутверждающе.

И как прекрасна эта тоска!

Восторженно приветствовал появление на литературной арене Лермонтова Белинский: «Глубокий и могучий дух!.. О, это будет русский поэт с Ивана Великого! Чудная натура!»

Но и Белинский, и Герцен, и Чернышевский ценили в Лермонтове прежде всего поэта-бунтаря, они искали в нем идейного соратника. И позднее в его поэзии слышали эхо декабрьского восстания 1825 г. Критик Н. И. Коробка в начале нашего века писал: «В лице Лермонтова гордо умирала аристократическая культура Руси конца XVIII — начала XIX века, обреченная на гибель катастрофой 14 декабря».

А. В. Луначарский опубликовал в «Комсомольской правде» статью под названием «Лермонтов как революционер» (1929). Никаким революционером поэт, конечно, не был, хоть и ссорился с двором, презирал высший свет, вызвал к себе ненависть вельмож и самого царя и осуждал крепостничество, как осуждали его тогда многие честные люди, далекие от бунтарских настроений.

А между тем, если признаться, нас влекут к поэту не ссоры его со своим веком. Этот век для нас давно минул, мы забыли о нем, и злободневные когда-то проблемы нас уже нисколько не интересуют, но мы тянемся к книжечке стародавнего поэта, потому что в чудных звуках его стихов трепещет наша собственная душа. Они уносят нас в мир прекрасных чувств, очищают, возвышают нас.

Историк В.О. Ключевский определил как основной тонус всей поэзии Лермонтова чувство грусти. Ключевский дает несколько любопытных толкований этого чувства: «грусть всегда индивидуальна», «в грусти, как и в слезах, есть что-то примиряющее и утешающее» и т. д. Прав ли историк? Одно можно сказать: грусть далека от отчаяния («В твоем холодном неуюте мне и грустить невмоготу!»). Такого у Лермонтова нет, даже в самых безнадежных его стихах, как «И скучно, и грустно»: «Мы пьем из чаши бытия» и др. Грусть поэтична, одухотворенна, в ней всегда присутствует нечто, возвышающее и нас и предмет нашей грусти.

Симптоматично, в XX в. из поэзии как-то улетучилась грусть. Нас оглушают крики и брань, назойливая риторика на политические, общественные темы, грубая сатира, и нет в ней той «эстетической культуры сердца», которую увидел и оценил историк Ключевский в поэзии Лермонтова.

Читая сейчас сочинения Лермонтова, принимая всерьез его ламентации по поводу «глупой шутки», именуемой жизнью, мы забываем о том, что перед нами совсем еще молодой человек, пожалуй, и капризный и избалованный, с необыкновенным поэтическим дарованием, незаурядным умом и, конечно, добрым и чистым сердцем.

Возраст имеет свои особые черты. Для Лермонтова, как и для многих его сверстников, — это максимализм. (Или все, или ничего!) Все несовершенства жизнеустройства воспринимаются в юные годы в космических масштабах. Лермонтову-подростку известно было, что его мать, из богатой аристократической семьи, вышла замуж без согласия родителей за дворянина небогатого, незнатного, что мать умерла рано. Вряд ли он ее и помнил. Что богатая бабушка, презирая его отца, буквально выкупила у него внука за 25 тысяч рублей с условием никогда с ним не встречаться. И все это, конечно, омрачало чувства Лермонтова с детства. При редких встречах с отцом он, конечно, слышал жалобы отца. О последнем нет никаких сведений, что осталось на совести бабушки Лермонтова Арсеньевой, которая приложила все силы, чтобы вытравить всякую память о нем. Отец умер в 1831 г., когда поэту было 14 лет.

Бабушка бесконечно любила внука. Она убирала все преграды на жизненном его пути. Он постоянно чувствовал эту спасительную ее заботу, отзывался внутренне чутким и добрым сердцем своим, но и своевольничал, и капризничал, и бунтовал. Так воспитывалось его сердце, нежное и гордое. Ко всему этому примешалось чтение Байрона. Скорбь английского поэта, сходные биографические черты (бедность в сочетании со знатностью, трагическая судьба отца поэта) — все это кружило голову, питало мечты о высоком своем предназначении и влекло к поэзии. Так формировался его ум, так вызревал поэт. Молодость звала к действию, энергия переполняла душу. Все бушевало в груди.

В поэзии Лермонтова постоянно звучит мотив одиночества. Невольно напрашивается сопоставление его с Пушкиным. Тема одиночества не волновала Пушкина, потому что детство его проходило в шумной среде сверстников, товарищей, равных ему по социальному положению. Между ними возникала дружба на всю жизнь, а до нас, его читателей, дошли великолепные стихи «19 октября» — воспоминания о Лицее.

Иначе складывалось детство Лермонтова. У него не было друзей. Он жил в помещичьей усадьбе, в окружении крестьянских мальчишек, к тому же крепостных, которые видели в нем прежде всего барина, барчука. Они не могли быть ему товарищами и интеллектуально — неграмотные или полуграмотные, тогда как он мог читать не только русских авторов, но и французов и англичан на их родном языке.

И он вынужден был замыкаться в себе даже в раннем детстве. Это имело и свои положительные стороны — оттачивало, тренировало ум, заставляло больше общаться с карандашом и бумагой. Поэзия стала пристанищем души, но чувство одиночества, неразделенности сомнений, надежд все-таки угнетало.

Первое столкновение с миром (Благородный университетский пансион в Москве, потом Московский университет) только укрепило одиночество и отрешенность. К тому же уязвленное самолюбие. Над ним могли и смеяться и насмешничать. Оказывается, у него, как и у его кумира Байрона, есть физические недостатки, он не так красив, как хотелось бы. И при этом он ясно сознавал свое умственное превосходство, большую начитанность, когда даже университетские профессора за неимением средств не могли себе позволить выписывать заграничные издания, а он, богатый студент, свободно их получал. Все это и здесь, в университете, питало его отрешенность от всех, ожесточало характер, отталкивало от него и тех, кто хотел бы с ним сблизиться.

Армейская среда (Школа гвардейских подпрапорщиков в Петергофе, потом лейб-гвардии гусарский полк), веселые попойки, крутые нравы молодежных кутежей принесли и дружеские связи, и товарищеское восхищение его стихами, что как-то тешило самолюбие и привело к созданию «Тамбовской казначейши» — веселой озорной поэмы.

По и армейская среда не избавила Лермонтова от чувства одиночества: редко он встречал в ней людей, которые могли бы разделить с ним его мысли, его чувства.

Так формировался его характер — гордый, нетерпимый, неуживчивый, насмешливый, высокомерный. Только немногие допускались в прекрасный мир его души. Когда после дуэли с де Барантом, сыном французского посла, поэт отбывал наказание в петербургском ордонансгаузе, его посетил там Белинский. Поэт неожиданно сбросил с себя маску гордой неприступности и открылся ему со всей чистотой своей натуры. Белинский был восхищен.

Поэт никак не претендовал на роль политического противника монархического режима, хотя правительственная реакция на его стихотворение о Пушкине («Смерть поэта») подняла против него все силы власти. Вельможи не простили ему дерзких намеков на их недавнее холопское прошлое («надменное потомство известной подлостью прославленных отцов») — вчерашних брадобреев, церковных певчих, денщиков. Они возненавидели его, как возненавидел его и Николай I.

Анонимный доноситель прислал царю стихи Лермонтова с припиской: «Воззвание к революции!» Перед царем предстал призрак осажденной Бастилии и Декабрьского восстания на Сенатской площади. После дуэли с де Барантом Николай распорядился отправить поэта в Тенгинский полк. Резолюция царя была коротка и безапелляционна: «исполнить сигодниже». (Так писал по-русски русский человек. Можно было в те времена хорошо знать иностранные языки и не знать своего, о чем свидетельствует, как видим, орфография царской резолюции).

Лермонтов знал о неприязни к нему лично Николая. Однажды он был представлен к награде за проявленную храбрость, но награда была отклонена лично царем со всей резкостью. Поэт был на примете у органов политического надзора и не мог не отвечать на подобное внимание к своей особе. И он отвечал резкими стихами.

Последняя поездка на Кавказ. Настроение подавленное. Заехал в Пятигорск по пути к месту службы. В доме Верзилиных безобидная шутка ("Черкес с большим кинжалом" – по поводу наряда Мартынова). Ссора и дуэль. Пуля обиженного армейского фата сразила поэта. Это произошло 15 июля 1841 г. Можно представить себе дальнейшую жизнь человека с клеймом убийцы, а умер он в 1875 году. Неоднократно брался за перо, чтобы оправдаться, но перо останавливалось на полуслове. Ему нечего было сказать в свое оправдание. Великий поэт, слава и надежда России погиб на двадцать седьмом году жизни.

Историк Ключевский, как уже было сказано, нашел в поэзии Лермонтова в качестве главного мотива – грусть. Однако большая часть лирических высказываний поэта наполнена бьющей через край энергией. Даже в самых элегических стихах, раздумчивых и грустных, мы слышим биение молодого, жаждущего действий сердца: "Когда огонь кипит в крови" ("Дума"). Эта энергия ищет выхода, ей нужна борьба. И в природе оно любит как бы проявление бушующих страстей.

Читая Лермонтова, мы ощущаем постоянно присутствие сильной личности, мощи природы, исходящей от них энергии. И если покой, то и он не расслаблен, не мирно безмятежен, а внутренне напряжен, полон потенциальных сил, "гордый покой". Лермонтов задавал себе вопрос:

… Жалкий человек,

Чего он хочет?..

Человеку свойственна вечная неудовлетворенность, он ищет действия, борьбы, и, если не будет поводов для борьбы, он их изобретет. Такой уж у него нрав, его счастье или несчастье. Так родился чудесный символический образ прекрасного одиночества – белый парус в лазурном море. Мир прекрасен, живи, наслаждайся безбрежным покоем! Но не хочет покоя этот парус. Он ищет бури, смятения, борьбы.

Лермонтов как личность очень похож на Байрона. Это сходные натуры. В их поэзии бушует буря страстей, энергии, нерастраченных сил. Байрон нашел для них применение, он бросился в борьбу за освобождение Греции от турецкого владычества. Лермонтов сражался на Кавказе, но вряд ли сочувствовал этой войне.

Источник: Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы. В 4 кн. Кн. 4. Литература нового времени. – М.: Просвещение, 1997