Историческое эссе Реформа Столыпина (*Общие критические статьи)

Всегда, когда и где либо, или кто-либо пишет или говорит о деятельности Столыпина, формулируется почти всегда одна и та же фраза – ему не дали времени, ему не дали возможности. Всегда приводиться знаменитая цитата Петра Аркадьевича: «Дайте мне двадцать лет, и вы не узнаете России». С этим можно и, несомненно, нужно согласиться. Преждевременная гибель реформатора не позволила ему многого сделать, но дело не только, а том, что, как не крути, а одна личность в истории сама по себе ещё означает далеко не все. Мы вынуждены признать, что те или иные действия политиков, реформаторов, завоевателей проводятся под общим лозунгом – «для народа», «для страны».

Несомненно, именно потребность преобразований вызвала экономические реформы Столыпина, но следует заметить, что не всегда народ хотел именно таких реформ.

И зачастую они получались половинчатые. Многие преобразования, а уж тем более методы, с помощью которых они осуществлялись – были явно радикальными. Вспомним хотя бы те же военно-полевые суды. Оправданная мера или нет? Лекарство от назревавшего террора революции или катализатор новых терактов? Или если рассматривать ощутимый сдвиг крестьянской реформы по разрушению общины? Несомненно, крайне нужная и важная мера, но была ли она успешной, было ли способно крестьянство с их патриархальной ментальностью адаптироваться к ней? Или по принципу – «а кто их спрашивал?»

Ну да это, ещё не полный радикализм. Давайте более серьезно рассмотрим одну из наиболее неоднозначных реформ эпохи Столыпина – его переселенческую политику.

Итак. Что я понимаю под словом – «неоднозначная». Нельзя сказать, что переселения крестьян европейской части России в Сибирь имела неразумные намерения.

Во-первых, – крестьяне получали землю, причем не просто землю, а солидный участок в 60 га. По современным дачным меркам это даже вообразить трудно. При этом – бесплатно и в полную собственность!

Во-вторых, – на 5 лет освобождались от налогов.

В-третьих, – многочисленные, говоря современным языком, социальные льготы.

В-четвертых, – мужчин освобождали от военной службы и т. д.

Позитивные и заманчивые тенденции на лицо. Здесь же и результаты:

Сибирь мы солидно подзаселили, земли немало пустующей освоили и т. д. и т. п. И самое главное на тот период – новые хозяйства в Сибири формировались по нужному Столыпину (и России) пути – по пути создания крепких единоличных хозяйств (иными словами – фермеров).

Но пять, же мы также обращаем внимание и на другую сторону реформы. Давайте представим: вот он тамбовский (например) крестьянин, сидит он на своем месте с семейством в десяток ртов – тяжко и голодно, но ехать за тридевять земель в далекую Сибирь – матушку тоже боязно, и страшновато. И дело тут не в трусости человеческой, а в разуме великорусском. Как не крути, а страшит человека неведомое, никогда с насиженных мест сниматься, легко не было. Бог весть, что там – туда еще, поди, и доберись. Власть, она, поди, и поможет, а поди, и обмануть может.

Не зря в литературе описывается, что переселенческое ведомство не смогло наладить должным образом перевозку большого количества людей.

Ну, а, допустим, добрались. А как на новом месте обжиться, а земля, какая достанется – равнинное поле, али овраги с болотами? Слышали то, что вся Сибирь та – тайга, да болота, и мошкары там как грехов в душе человеческой. Да и морозы говорят не чета нашим – поди, лошадки то крестьянские, и околеть могут? А с малыми детишками как? А первое время, где жить? В чистом поле? Али в шалаше под сосенкой? А холода ударят?

Да и с почвой там как? Мужики сказывали – за Уралом и не чернозем вовсе, а глина, поди, какая. А вдруг и не вырастет ничего? Так ведь и с голоду перемрём! А ещё вроде, как и волков, там, как у нас воробьев на житнице, этак и загрызут кого, за калитку выйти страшно будет?

И так далее и тому подобное. Смех смехом, а эти мысли в голове крестьянина наверняка витали и нельзя их не учитывать.

Крестьянин привык все просчитывать и продумывать, наобум (чтобы там не говорили по этому поводу) на Руси ничего не делали.

А помимо всего прочего не следует, и забывать и русский патриархальный менталитет, который тоже солидно давил на психику. «Не гоже жить не как деды наши жили». Семьи поколениями жили на одной территории, и отрываться от корней, от могил предков было для них чем-то крайне революционным.

Ну, хорошо, так думали, понятное дело все, но значительный процент все, же переселился. Потому как, что бы не было, но получить в собственность землю, пусть и по соседству с волками – вещь куда как заманчивая.

Но вот здесь давайте обратим внимание на два фактора, которые здесь вырисовываются неизбежно:

Первый. В литературе говориться, что около 17% переселенцев вернулось. Это официально, скорее всего – гораздо больше. Причины этого мы уже рассмотрели. Интересно другое. Эти люди вернулись, и что? Как вы думаете – довольны ли они были своей «туристической поездкой»? Я думаю не все из них рассуждали по принципу: «ну хоть на мир посмотрели». Скорее всего, с полгода мыкались, а то и поболее. Возникает закономерный вопрос, а эти вот, получается тысяч эдак 700-800 населения довольны ли остались властью? Мне кажется – не совсем. И тут же возникает мысль, а не эти ли вот люди потом и возглавили на селе борьбу с существующим строем – в 1917 –м?

Есть о чем подумать.

Второй фактор. Все кто переселился и остался на новой земле – в значительной мере (наверняка) обзавелись крепкими хозяйствами (опорой власти, которая им это дала). А в 1917 г., когда эта власть рухнула – власть советов их не особо то и привлекала (с их уравниловкой и национализацией). Вот они то и пополняли ряды армии А. В. Колчака.

Конечно не все, и не все так было просто и однозначно. Со мной можно поспорить. Но согласитесь – мысль весьма логична.

А если все вышесказанное развивать далее, то выводы получаться не совсем привычные нам. Ну, вот давайте сопоставим.

Свойство человеческой психики, как и свойство менталитета народных масс таково. Что если неприязнь давить террором, то неприязнь перерастет в восстание, а в нашем случае – в революцию.

Петр Аркадьевич вводит военно-полевые суды. Мера – необходимая. Но она вызывает озлобление у радикальных слоев населения еще большее, нежели он было до этого. Не случайно Л. Н. Толстой в 1908 г. писал: «Семь смертных приговоров…четыре казни…И это в одной газете. И это продолжается не недели, ни месяцы, а годы».

Порядок, что держится на страхе наказания – непрочен. Но я, не в коем случае, не стремлюсь осудить меры Столыпина, повторюсь, они оправданы. Тем не менее. Есть подрыв отношения народа к власти.

Далее. Разрушив общину, правительство, тем самым способствовало расслоению общества. Я подчеркиваю – не крестьянства, а именно общества, поскольку 80% населения – крестьяне. А это, в свою очередь формировало социальную напряженность – «кулак-бедняк».

Гражданская война впоследствии на этом то противоречии и основывалась. Не случайно – зажиточные казаки Дона и крепкие хозяйственные крестьяне Сибири в основной массе воевали потом за белых. И т. д. можно долго рассуждать. Но я хочу сказать следующее.

Может это и слишком громко прозвучит, но экономические и социальные реформы начала XX в послужили катализатором к дальнейшему обострению социальной обстановки в стране.

Но опять же я не хочу сделать не только этот вывод. Дело в другом. Я уверена, что если даже такой, без сомнения талантливый и выдающийся политик как П. А. Столыпин, делая, по-моему, мнению наиболее разумные шаги к модернизации России и сглаживанию социальной обстановки, не смог ничего изменить, значит, революция в России была неизбежна, а вместе с ней во многом определялся и весь дальнейший исторический путь нашей страны.