Б. Ахмадулиной «Игры и шалости» как отклик на «Зимнее утро» А. С. Пушкина (Анализ стихотворения, стиха)

Фигура Беллы Ахмадулиной предстает перед современным читателем в образе поэта-«шестидесятника», приверженного так называемой «громкой лирике», стремящегося к возвращению традиций стихосложения прошлых веков. По-особенному прочной можно считать связь данного автора с творчеством А.С.Пушкина. Так даже предложенное стихотворение «Игры и шалости» можно считать своеобразным откликом на стихотворение «Зимнее утро», попыткой Беллы Ахмадулиной вступить в своеобразный «диалог культур», который, в концепции М.М.Бахтина, представляет собой опосредованное взаимодействие человека с культурным прошлым, в процессе которого культура прошлого превращается в «активного собеседника».

Данное обстоятельство довольно легко прослеживается благодаря обилию использованных автором аллюзий, прослеживание которых, на мой взгляд, является весьма значимым для понимания идейного звучания произведения.

Лирическая героиня стихотворения «Игры и шалости» будто ощущает себя участником творения А.С.Пушкина, его «родного изделья», «прелестным другом», к которому оно обращено. И указывающие на это «таинственные знаки», окружающие ее, заставляют еще глубже окунуться в атмосферу произведения «Зимнее утро». Именно эти знаки, отсылки и оставляют за собой ощущение «игр и шалостей»: «Мне кажется, со мной играет кто-то». Некая неуверенность героини, прослеживающаяся в содержащейся в первых двух стихах анафоре («Мне кажется») и усиливаемая местоимением «кто-то», во многом обуславливает первоначальную загадочность стихотворения, интригу, создаваемую автором. Однако томление читателя продолжается недолго, уже в первой строфе мы встречаем указание на личность А.С. Пушкина, с которым героиня и вступает в «диалог»: «… я догадалась – кто, когда опять усмешливо и тонко мороз и солнце глянули в окно». Столь же неуверенную догадку оставляет автор и читателю, в памяти которого тотчас всплывают знакомые строки («Мороз и солнце; день чудесный!», «а нынче… погляди в окно»). Однако вторая строфа на время прерывает столь тесную связь со стихотворением «Зимнее утро», читатель сталкивается с образами, несколько отдаленными от него. Так лирическая героиня отмечает отсутствие блеска и льда (в то время как в произведении А.С. Пушкина и «Блестя на солнце, снег лежит», и «речка подо льдом блестит», и «Вся комната янтарным блеском озарена»). Здесь же встречается фраза, содержащая в себе два восклицания, которые, на мой взгляд, передают нетерпение, жажду долгожданной встречи, в очередной раз подтверждающая догадку о том, что лирическая героиня, будто по воле самого «поэта поэтов» (по выражению Владимира Высоцкого) ощущает себя на время перемещенной в художественный мир «Зимнего утра»: «Я жду! Отдай обещанную розу! И роза дня летит к ногам моим».

Далее поэтесса в необычной форме обыгрывает некое несоответствие, встречающееся в стихотворении А.С. Пушкина («не велеть ли в санки кобылку бурую запречь», но «друг милый, предадимся бегу нетерпеливого коня»), отчасти иронизируя над его строками: «А вот и лошадь запрягают в санки… Верней – коня». Однако и это не является последним упоминанием стихотворения «Зимнее утро», встречающимся в предложенном тексте. В словах Б. Ахмадулиной то и дело появляются отсылки к ее предшественнику, поэтесса пишет: «чудесный день» (вместо «день чудесный»), «темнеет зелень» (вместо «прозрачный лес один чернеет»). Также из пушкинского стихотворения в данное переходит и несколько видоизменяется образ луны: «под угрюмо-голубою, под собственной Твоей полулуной» (в стихотворении А.С. Пушкина: «луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела»).

Приведенные мною замечания позволяют сделать вывод о том, что лирическая героиня стихотворения Б. Ахмадулиной позволяет себе определенную вольность, фамильярность в «общении» с поэтом, который отождествляется ею теперь с миром окружающей ее действительности настолько явно, что она буквально может ощутить как его физическое присутствие рядом с собой («то след примечу, то заслышу речь», «вот – Твое дыханье»), так и духовное единение с ним («В какой союз мы тайный сведены?»). Упомянутая мною вольность проявляется еще в названии произведения («Игры и шалости»), также прослеживаясь в самой «игре» со строками «Зимнего утра» и в своеобразном обращении к поэту («Я жду! Отдай обещанную розу!»), содержащем в себе два восклицания и выражающем определенную степень нетерпения, требовательности.

В литературе мы можем встретить и другие примеры подобных «диалогов» поэтов, приобретающих различную эмоциональную окраску. Так стихотворение А.А. Ахматовой «Царскосельская статуя», являясь своеобразным откликом на одноименное произведение А.С.Пушкина, в определенной степени расширяет его, наращивая смыслы и вводя новый женский мотив ревности. Фигура А.С. Пушкина в данном случае также максимально приближается к лирической героине, будто соприкасаясь с ней, вызывая в ней определенные чувства, эмоции, заставляя воспринимать себя как абсолютно реального, ныне живущего человека.

Однако стихотворение Б.Ахмадулиной по своему эмоциональному наполнению оказывается еще более развернутым. Это стало возможным во многом из-за выделяющейся благодаря плавному нарастанию эмоционального напряжения последней его строфы, а также мотивам, ярко в ней раскрывающейся, но появившимся в тексте произведения чуть ранее. Читатель может заметить, что в шестой строфе содержится некое опровержение того, что «роза дня» все это время действительно принадлежала лирической героине: «Весь этот день, Твоим родным издельем, хоть отдан мне, - принадлежит Тебе». Особое внимание здесь также стоит обратить на местоимение «Ты», употребляемое при обращении к А.С.Пушкину, которое выражает определенное уважение к нему лирической героини, осознание его величия и значимости. Сама же фраза указывает на действительное расстояние, разделяющее героиню и поэта, которые все же находятся в разных мирах, до невероятной степени отделены друг от друга.

«Но где же ты…?» - Вопрошает лирическая героиня, не понимая такого рода несоответствия того, что она чувствует, той, в действительности, кажущейся близости с поэтом и того, что существует на самом деле. Именно этим, на мой взгляд, и вызвана тоска и отчаяние, в полной мере раскрывшиеся в последней строфе стихотворения. Лирическая героиня ощущает «глупость», нелепость сделанных ею выводов о «тайном союзе» с поэтом и о «розе дня», брошенной ей самим А.С. Пушкиным. Она осознает, что этот призрачный «диалог» и даже сами ее «игры и шалости» до определенной степени бессмысленны и надуманны. Ведь фигура поэта, созданная в ее воображении, в сущности нереальна, и эту духовную связь, в действительности, способна ощутить лишь она одна.