Краткое содержание Чистый понедельник в сокращении (Бунин И. А.)

Их знакомство было случайным. Состоялось оно в декабре. Оказавшись на лекции Андрея Белого, он хохотал и вертелся, а она, случайно сидевшая рядом в кресле, сначала смотрела на него в недоумении, потом тоже рассмеялась. Каждый вечер теперь он ехал к ней, в квартиру, которую она сняла потому, что из окон открывался прекрасный вид на храм Христа Спасителя. Он каждый вечер приглашал ее на обед в шикарные рестораны, на концерты, в театры… Он не знал, чем все это закончится и даже старался не думать об этом, потому что она не принимала разговоров о будущем.

Она была непонятна и загадочна, а их отношения - неопределенны и странны.

Из-за этого между ними было постоянное неразрешающееся напряжение, мучительное ожидание. Каждый час рядом с ней был настоящим счастьем.

В квартире она жила одна. Ее вдовый отец был просвещенным человеком из знатного купеческого рода, живший в Твери на покое. Она училась на курсах, потому что ей нравилась история, медленно разучивала начало «Лунной сонаты», почему-то лишь одно начало… Он без конца дарил ей цветы, шоколад и новомодные книги, она в ответ ли равнодушно и рассеянно произносила: «Спасибо…». Было похоже, что ничего ей не нужно, цветы она предпочитала любимые, шоколад съедала, книги прочитывала, с аппетитом обедала и ужинала. Ее явной слабостью были дорогой мех и хорошая одежда…

Оба они были богаты, молоды, здоровы, очень хороши собой, ими любовались в ресторанах, на концертах, провожали взглядами. Он был родом из Пензенской губернии, имел южную, «итальянскую» красоту и соответствующий характер: веселый, живой, счастливо улыбающийся. У нее же была восточная красота – индийская, или персидская. Он был непоседлив и болтлив, она – задумчива и молчалива… Даже если он целовал её порывисто и жарко, она ему не противилась, молча принимала его поцелуи. Если он не мог совладать с собой, она невозмутимо отстранялась от него и шла в спальню, чтобы одеться для очередного выезда. Она постоянно говорила, что не годится в жены, и он не заговаривал больше о браке.

Порой эта неполная близость была для него невыносимо мучительной. Ему казалось, что это не любовь. Но она недоумевала: «Кто же знает, что такое любовь?» Потом они в течение всего вечера говорили на посторонние темы, и снова он радовался уже тому, что может находиться рядом с Ней, слышать её голос, глядеть на Нее, на ее губы, которые совсем недавно целовал… Это мука и счастье одновременно!

Так прошли январь и февраль, наступила и подошла к концу масленица. Наступило прощеное воскресенье. Она была во всем черном, предложила ему отправиться в Новодевичий монастырь. Он глядел на нее с удивлением, а она восхищалась красотой и искренностью похорон раскольничьего архиепископа, пением церковного хора, от которых трепетало сердце. Она рассказывала про свои посещения кремлевских соборов, которые она совершала в одиночестве… Они еще долго ходили по Новодевичьему кладбищу, побывали на могилах Чехова и Эртеля, потом долго и безуспешно искали дом Грибоедова, но не нашли его и отправились в Охотный ряд в трактир Егорова.

Трактир был полон, в нем было тепло, и она, согревшись, сказала, что так хорошо бывает только в каких-нибудь далеких северных монастырях. Потом она добавила, что уйдет когда-нибудь в самый дальний и глухой монастырь. Она прочитала наизусть отрывок из древнерусского сказания: «…И вселил к жене его диавол летучего змея на блуд…» Змей этот «являлся ей в естестве человеческом, зело прекрасном…». Снова он удивлялся ей и не мог понять: что с ней сегодня происходит?

На следующий день был чистый понедельник, она просила отправиться с ней на театральный капустник, несмотря на то, что считала, что ничего пошлее их нет. Во время капустника она много курила и внимательно смотрела на кривляние актеров под хохот публики, которое они называли игрой. Один из них мрачно глядел на нее, а затем, пьяно припав к руке, спросил у нее о спутнике: что за красавец?

Выходя в третьем часу ночи с капустника, она то ли в шутку, то ли всерьез сказала, что актер был прав. Конечно, Он красив. Он - „змей в естестве человеческом, зело прекрасном…“». В тот вечер она попросила, против обыкновения, отпустить экипаж…

В квартире она прошла в спальню, слышно было шуршание снимаемого платья. Подойдя к двери, он увидел ее перед трюмо, в одних лишь лебяжьих туфельках, расчесывающую черные волосы черепаховым гребнем.

На рассвете его разбудил ее пристальный взгляд. Она сказала ему, что сегодня вечером уезжает в Тверь, не знает надолго ли, это известно только богу. Она пообещала написать, как только приедет и попросила оставить ее.

Спустя две недели он получил от нее письмо, в котором содержалась краткая ласковая, но решительная просьба не пытаться искать ее и не ждать. Она писала, что в Москву не вернется, пойдет пока на послушание, а потом, возможно, решится на постриг… Он не стал искать ее, все время проводил в самых грязных кабаках, спивался и опускался все ниже. Потом он стал понемногу приходить в себя — безнадежно и равнодушно…

С того чистого понедельника прошло почти два года… Был тихий вечер. Он взял извозчика и отправился в Кремль. Долго он стоял в темном Архангельском соборе, не молясь, потом еще долго ездил по темным переулкам, вспоминал, плакал…

Он остановился на Ордынке, возле ворот Марфо—Мариинской обители. Услышав горестный и умиленный девичий хор, он хотел было войти, но дворник не хотел пропускать. Однако за рубль пропустил, сокрушенно вздохнув. Тут из церкви вышла вереница поющих монахинь, следующих за несомыми на руках иконами и хоругвями. У лиц монахинь светились огоньки свечек. Он внимательно глядел на них, вдруг одна из идущих в центре вереницы монахиня подняла голову и поглядела на него, будто могла увидеть в темноте. Неужели она почувствовала Его присутствие? Он развернулся и тихо покинул обитель.