О роли любви в жизни Наташи Ростовой (Толстой Лев Н.)

О роли любви в жизни Наташи Ростовой и ее образе в целом: почему она на самом деле никому не изменила и по праву является одной из самых особенных и замечательных героинь русской классической литературы.

____

Бывает, у людей от рождения очень чувствительная кожа — явление это достаточно распространенное — и повседневность, а за ней и вся жизнь таких людей выстраивается по-особенному, она, как правило, полна особенных деталей и тонкостей, каких не понял бы человек обычный. Но это физиология. Куда реже появляются на свет те, у кого на удивление чувствительная, чуткая душа, или еще реже нам по жизни встречаются или не встречаются вовсе те, кто способен сохранять в себе эти чувствительность и чуткость на протяжении многих лет и делиться ими с окружением из одного только безусловного, естественного порыва, даже необходимости.

Именно поэтому Пьер был совершенно прав, назвав однажды Наташу Ростову редкой девушкой. Она обладала поистине уникальным врожденным даром жить так, как другие не умели или боялись жить, и делала это с завидным удовольствием, которое, мне кажется, многим из нас так и не будет доступно или же будет, но лишь единожды — в какой-то невероятный, неземной, волшебный час, который потом покажется нам отдельной жизнью.

Можно сказать, что вся жизнь Наташи и являла собой настоящий кладезь всегда особенных, важных моментов, которые были предельно значимы для нее, а все, что было за рамками этих моментов, терялось и необратимо исчезало для нее. Это кажется странным, даже невозможным, но ведь она редкий человек, а редким людям присущи редкие, почти мифические чувства, и сами они кажутся мифом самым далеким от реальности потому только, что острее всех остальных способны воспринимать, осязать, окунаться в эту самую реальность.

Чтобы понять, принять образ Наташи и уяснить особенности, в силу которых ее судьба сложилась именно так, как она сложилась, надо понять для начала, как устроен мир в ее глазах. В ее видении всего вокруг нет хитросплетений, нет продуманных планов, условий, излишних колебаний, нет ничего частичного, перемеженного между собой для создания сложного образа, зато есть цельное желание, абсолютные доброта и искренность — и все это в чистом, первородном виде, без примесей, какие собираются из пылинок, витающих в высшем свете. Мир Наташи Ростовой устроен достаточно просто, и эта простота отражается во всем и оттого наделяет ее особой, натуральной прелестью. Именно благодаря этой цельности она и обладает способностью отдаваться без остатка — ведь какой смысл пожертвовать частью, когда есть все: «Неужели этот чужой человек сделался теперь все для меня?»

Почему Наташа полноправно может быть причислена к ряду особенных? Чем она была редка, чем она была «другая»?

Семейство Ростовых принадлежало к высшему свету, к самым верхам светского общества, и известно: чтобы удержаться на вершине, необходимо совершать усилия, хватаясь за возможность любой ценой, — так уж сложилось за длинную череду поколений, и потому многим молодым людям из окружения Наташи это стремление передалось, можно сказать, по наследству. Каждый стремился остепениться, остепенить, найти твердую опору под ногами, чтобы было нестрашно смотреть вниз с высоты. А Наташа, эта свободная, сильная Наташа, что «поражала полнотой жизни и красоты», не нуждалась и не могла нуждаться во всем этом: искусство никогда не рассматривало любовь — ее истинное воплощение — как нечто приземленное, поэтому невозможно представить и Наташу той, кто выискивал бы для себя эту опору, столь желанную для других. К чему искать удобный клочок земли, когда у тебя за спиной крылья?

Почему я упомянула любовь? Потому что это и есть она, это и есть то неотрывное от ее образа понятие, которое объясняет все в ее словах, мыслях, поступках, судьбе — не только ее, но и тех, кого обстоятельства свели и связали с нею. Любовь для Наташи — не нечто обособленное от остальной жизни, не нечто временное или опасное, это не то, чему можно найти применение или из чего удалось бы извлечь выгоду, она просто есть в ней, вживлена в нее и является полноценной составляющей самой Наташи, особой, постоянной и естественной формой ее существования.

Можно сказать, что для нее не существует времени в привычном его понимании: мир делится на «прошедшее» и «сейчас», разницу между которыми Наташа различает достаточно четко, и примечательно, пожалуй, то, что в ней нет той неуверенности, пугливости перед будущим, какие зачастую подталкивают человека к желанию «вернуть все назад», и потому Наташа никогда не оглядывается назад, не жалеет — она может стыдиться содеянного, корить себя за уже прозвучавшие в голове мысли или соскочившие с губ слова, но по-настоящему жалеть, стремиться стереть что-то из памяти, лишить себя какой-то крупинки прожитого в ней нет никакого желания. Более того, она полна готовности пережить все по новой: жизнь предстает перед ней единым целым, и Наташа любит ее всю, как бы горьки ни были некоторые ее эпизоды. Она придерживается лишь одного направления — вперед, и это ясно проглядывается в эпизоде с Борисом, когда он и Наташа, когда-то влюбленные друг в друга, встречаются и сближаются после долгой разлуки: «Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла напоминать ему о старом, давая понимать, как прелестно было новое». Вот в чем проявляется чувство «настоящего» и «нового» Наташи: она не ищет спасения в воспоминаниях (они во многом лишь тяготят ее), она не взвешивает и не сравнивает то, что есть и то, что было, для нее все существует только в одной точке — ровно в той, где сейчас стоит, и дышит, и чувствует «это поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка», не ближе и не дальше. Все, что за рамками этой области, этого сейчас, представляется тьмой, холодной и пугающей. И ненужной для нее и ее счастья.

Способность Наташи быть счастливой заслуживает отдельного слова. Как-то раз мне выдалось уяснить для себя, что счастье есть высшая мера беспечности, в то время как беспечность есть высшая мера свободы. И, конечно, Наташу сложно назвать несвободным человеком. Создание настолько окрыленного, воздушного и динамичного образа — еще одно из достояний Льва Толстого. «Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда-нибудь». При попытке подобрать для описания Наташи Ростовой какой-нибудь наиболее точный эпитет, настойчиво напрашивается один: живая. И в силу своей живости она стремилась всему придать движения, а с ним и той самой жизни, какой полна, переполнена она сама — активной, истинной, дарующей столько необъятной радости.

Этой жаждой движения и объясняется ее жажда нового, ведь движения никогда не существовало бы в нашем сознании, не происходи в мире всяческих изменений. Наташа в особенности радовалась и разгоралась от всего нового: «И еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она [Наташа] уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где все было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по-другому».

И именно это, в свою очередь, объясняет так много в Наташе, в частности один из самых спорных случаев, произошедших с ней, — ее связь с Анатолем Курагиным.

«Ей мало было любить и знать, что она любима, ей нужно было теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце». «Его мне надо… сейчас, сейчас, сию минуту мне его надо». Как уже упоминалось ранее, Наташа была способна быть только в сейчас, и если прошлое было для нее малозначительным, то будущее ее не интересовало вовсе. Она была слишком здесь и слишком сейчас, чтобы иметь возможность отдаваться пустым фантазиям, она не тратила времени на представления, она даже не мечтала, потому что ей это было не нужно: ведь отчего Наташа никого не увидала в зеркале во время святочных гаданий? Не оттого ли, что и сама реальность представала перед нею тем местом, где способны совершаться все чудеса, которые только возможно выдумать? Она не принимала никакого другого мира, кроме как здесь, не принимала никакого другого времени, кроме как сейчас, и именно поэтому для Наташи всегда была характерна крайняя степень нетерпения. Именно поэтому Анатолю, легкомысленному и недалекому, но чарующему, было нетрудно сблизиться с ней. В молодости, в силе и свежести, в нужде поддерживать их в себе скрывалась Наташина уязвимость. Уязвимость, о которой она ничего не знала.

«Мысль о том, что так, даром, ни для кого, пропадает ее лучшее время, которое она употребляла на любовь к нему [князю Андрею], неотступно мучила ее». Попав в положение, вынуждающее ее дожидаться своего жениха, Наташа оказалась вынуждена перекрывать, точно забивать чем-то те ключи, которые били из нее ежесекундно и повсеместно: «Я все сделаю», — говорит она ему, пусть и понимая, что разлука их ужасна, что это будет мучительный, гнетуще-пустой год для нее. Она ради него, без обвинений и жалоб, по собственной воле перекрыла сама себе кислород — возможность отдавать и отдаваться, и каждый день теперь проходил болезненно, глухо, туго, тяжело, как и каждая секунда, минувшая с того момента, когда ты задержал дыхание… А ведь человек, как бы он ни желал этого, не сумеет сгинуть от удушья, просто насильно перестав вбирать воздух в легкие: естественное устройство организма не позволит ему этого. Так было и с Наташей — она попросту не умела не любить, не умела отказать разделить с кем-либо своего счастья, не видела в себе никакого права огорчить и ограничить в чем-то того, кто восхищался ею, — и потому то, что в ее обществе принято было именовать «изменой», на деле являлось всего лишь очередным проявлением любви.

Да, поначалу улавливая в себе наличие недопустимых мыслей и порывов после знакомства с Анатолем, Наташа находила в себе что-то страшное и низкое, к ней подступали стыд и вина перед князем Андреем, но отгородила ее от сомнений все та же любовь, так же неоспоримая вера в людей, которые, увы, не держали своей целью оставить душу девушки невредимой: «Стало быть, она знает, что я невеста, — думает Наташа, вспоминая Элен, — стало быть, и они с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, — говорили и смеялись об этом. Стало быть, это ничего». Конечно, она не видела и не могла в силу своей натуры видеть и даже предчувствовать, даже допускать краем сознания никаких «тайных причин», о которых говорила Соня; более того, из Наташи даже вырвалось это ужасающее «я ненавижу тебя» за одну лишь Сонину попытку пресечь ее счастье, за попытку усомниться в том, что среди людей может водиться и процветать «зло, несчастье и горе». Наташа ни за что бы не приняла этого, ни за что бы не пожелала увидеть в Анатоле всю его суть — то было сравнимо с тем, чтобы заставить слепого с рождения человека описать какой бы то ни было цвет!.. Однако это не избавило ее от страданий. Так часто бывает: тот, у кого за плечами меньше всего вины, отвечает в полной мере как за себя, так и за других.

Это только среди людей так случается — быть виноватым за то, что любишь; оказаться под тяжестью всеобщего презрения лишь из-за своей погони за тем, в чем ты видишь воплощение себя самого и жизни как таковой; попасть под удушающий гнет обвинения лишь за ту отчаянную попытку вдохнуть долгожданной свежести для застоявшихся, отягощенных, обращающих в едкое томление чувств. Но незнание закона, так уж заведено у людей, не освобождает от ответственности. И Наташа Ростова, как и все герои романа «Война и мир», вдоволь заплатила за свои ошибки — за свое право обрести в дальнейшем себя и человека, без которого нельзя было бы теперь представить и дня.

Бывает, рождаются люди с очень чувствительной кожей, я знаю таких. Но куда реже появляются на свет те, кто ощущает этот мир не кожей, не пропускает его сквозь тело, но проникается им всей своей душой — щедрой, чистой, бесценной. Я верю, что такие люди еще существуют, верю, что однажды мне выдастся быть рядом с одним из них. Потому что нет ничего лучше в этой жизни, чем иметь честь наблюдать и впитывать в себя силу, какая кипит и бурлит порой в человеке, какая охватывает целиком и зажигает что-то в тебе самом, показываясь прекрасным, пленяющим блеском в глазах. Блеском огня, какому не страшны никакие мрак и холод этого бесконечного, бессмертного мира, давшего тебе шанс прожить жизнь такой, какой она предстает в уникальном, незабываемом образе Наташи Ростовой.