«Сказка о глупом мышонке» и «Сказка об умном мышонке» Маршак, их связь с устным народным творчеством (Детские народные сказки)

В основе сказки лежит бытовой факт, хорошо знакомый ребенку – мыши бояться кошек – но перевернутый: мышонок выбирает в няньки именно своего природного, исконного врага. То, что этот факт элементарный, бытовой – очень важно, ведь, как отмечал К. Чуковский, для восприятия подобных «игровых стихов», стихов-перевертышей, «ребенку необходимо твердое знание истинного положения вещей». Поэтому «фантастика сказок Маршака – преимущественно в гиперболе бытовых положений», и поэтому трехлетнему даже не читателю, а еще слушателю легко догадаться какова истинная судьба мышонка, о котором сказано в заключительной строфе сказки. Именно бытовая, сама собой разумеющаяся основа этой коллизии и вызывает ее однозначное, самое распространенное толкование: выразительное многоточие скрывает в себе гибель глупого героя в зубастой пасти хитрой кошки. Моральный, точнее, нравоучительный смысл всей этой истории достаточно подробно анализируется в современных работах по истории детской литературы – как «для детей» (наиболее полно, пожалуй в работе А.

Ивича: «Иная сладкая песнь коварна»), так и «для взрослых» (В. Рогачёв пишет: «С. Маршак как бы «накапливает» цепь ошибок наивной мамы, их комизм все более драматичен, цепь завершается трагедией. Слепая любовь мешала сразу же прервать капризы дитяти – потрясение в финале неизбежно»). В этом случае и с «детской», и с «взрослой» точек зрения мышонок оказывается «капризным» и «глупым», за что он, собственно, и наказывается.

Поэт в данной произведении использовал традиции фольклорной сказки о животных. Действительно, характеры героев, совершенная кумулятивная композиция, юмор — все это в сказке Маршака прямо перекликается с народной сказкой о животных, которая, можно кстати вспомнить, давно уже стала специфической детской. А в народной сказке о животных — чтобы в этом убедиться, стоит только открыть первый том сказок А. Н. Афанасьева—герои (колобок, петушок, козлята и т. д.) сплошь и рядом гибнут.

Дети отказываются верить в гибель мышонка. Дети — самые лучшие критики. Действительно, кто сказал, что мышонок погиб в пасти злодейки-кошки? Во всяком случае не Маршак. Недоговоренность финала, только лишь подразумеваемость гибели—обманчива в своей простоте. Выше говорилось, что именно простейший бытовой факт—«кошки едят мышей»— лежит в основе сказки, заставляет однозначно прочитывать многоточие, которым завершается сказка. Но почему бы не поступить еще более просто—прочитать просто так, как написано: мышонок и кошка исчезли.

Недоговоренность финала в «Сказке о глупом мышонке» — не ребус, который должен разгадать маленький читатель, а проявление интуиции поэта, почувствовавшего невозможность прямо сказать о смерти героя, потому что он умереть не может. А это значит, что сказка еще не окончена. Маршак окончил ее почти тридцать лет спустя. Очевидно, в сознании поэта все эти годы жило нечто, что заставило его вернуться к одному из своих ранних произведений и договорить все до конца, вывести на поверхность то, что ранее уже имелось, но лежало в глубине текста и порой оказывалось в сознании читателей (и критики) оставленным без внимания. В 1955 году появилась «Сказка об умном мышонке» («Юность», 1955, № 2). Она—прямое продолжение «Сказки о глупом мышонке» и начинается там, где кончается эта последняя:

Унесла мышонка кошка

И поет: — Не бойся, крошка.

Поиграем час-другой

В кошки-мышки, дорогой!

Мышонок соглашается, обыгрывает кошку и убегает от нее. Далее следует целая серия встреч с животными, но уже не домашними, а опасными, лесными—хорьком, ежом, совой—и все они предлагают мышонку игру, ставкой в которой служит его жизнь. И от всех умный мышонок умудряется убежать.

Безусловно, эта сказка, хоть и являет собой законченное целое, не самостоятельна: она продолжает первую, развивает то, что было уже задано в характере кошки из «Сказки о глупом мышонке». То, что ранее было задано, теперь подробно показывается: герой попадает в мир веселой опасности, опасной игры, населенный «двойниками» кошки — лесными животными, и выходит из встречи с ним победителем.

Вот теперь сказка окончилась:

То-то рада мышка-мать!

Ну мышонка обнимать.

А сестренки и братишки

С ним играют в мышки-мышки.

Анализируя эти две сказки, можно прийти к выводу о том, что в них прослеживается композиция волшебной народной сказки, идет аналогия с ней. «Глупый», а затем «умный» мышонок проявляется постепенно перед читателями в этих качествах примерно так же, как и типичный герой волшебной сказки—Иван-дурак. (Речь может идти именно о постепенном проявлении образа—герой, так сказать, медленно «снимает маску», —но не о его развитии). Содержание этих образов, безусловно, различно, но принцип проявления тот же самый. Ведь в первой части («Сказке о глупом мышонке») показывается, что мышонок глупый, то во второй части поэмы Маршака характеристика героя как умного очевидна и не случайно вынесена в заглавие второй части. Точно так же в волшебной сказке герой—Иван-дурак—сначала кажется глупым, хотя он меньше всего может быть так назван, а в конце сказки ум, доброта и благородство его всем очевидны.

Маршак в своей сказке формирует программу, точнее, даже программу программы первичных, элементарных нравственных и предсоциальных реакций (выборов) маленького читателя, программу того, что можно назвать этическим (эстетическим в данном случае) отношением к действительности. Эта программа и создает ту первичную сетку образов-представлений и мысленных «выборов» у читателя, которая в дальнейшем может сколь угодно много и долго усложняться и конкретизироваться. За маленьким сказочным миром Маршака стоит большой реальный мир, ибо, как говорил сам поэт, «у сказки есть счастливая возможность... сочетать самые крупные вещи с самыми маленькими, преодолевая непреодолимые препятствия».