|
Вы здесь: Критика24.ру › Литература XIX века
Приключения Тома Сойера Марк Твен (Литература XIX века)
По-разному живут в Санкт-Петербурге два брата — Том и Сид Сойеры. Примерный мальчик Сид — послушный тихоня и ябеда — живет «по правилам», так, как полагается жить в Санкт-Петербурге порядочному мальчику из благонравной семьи. А Тому эти правила не по вкусу — Тома жители городка считают озорником и лентяем. Скучно Тому на уроке. Двадцать пять учеников усердно зубрят — словно пчелы жужжат. Учитель дремлет, восседая на своем большом кресле, как на троне. Жарко, ни ветерка, как будто даже воздух замер от неподвижности. Скучно Тому и в воскресенье. Умывайся, наряжайся и отправляйся в воскресную школу. Там опять зубрежка, длинные, непонятные стихи Библии. Потом иди в церковь, слушай утреннюю проповедь. Все, что говорит проповедник, давно известно, прихожане изо всех сил стараются сохранить благочестивый вид, но природа берет свое, и они дружно начинают клевать носом. Не любит Том школу. Да и что интересного мог рассказать мистер Доббинс, жалкий, невежественный пьянчужка, которому наказывать учеников линейкой или розгами как будто доставляло злорадное удовольствие! Пышный парик прикрывал не только лысую, блестящую, круглую, как шар, но и совершенно пустую голову. Желание насолить мистеру Доббинсу, отомстить ему за его жестокость занимало умы даже самых маленьких. За дело мести берется Том: ведь он не Сид, у него хватит для этого и изобретательности и смелости, его не испугает порка. Красивый парик взлетает к потолку в когтях испуганной кошки, и все видят уродливую лысину врага. Чему учил мистер Доббинс, каков был результат томительных, наполненных зубрежкой уроков, показали экзамены. Сочинения на темы, над какими трудились в свое время прабабушки; с место искренних чувств и своих мыслей — ходульные, избитые красивости, заимствованные слова и мысли. Недаром самые легкомысленные пишут самые набожные сочинения. Фальшь пронизывает всю систему воспитания, у ребят развивается привычка к постоянному лицемерию. Так и вырастают послушные ябеды вроде Сида. Не довела до добра бессмысленная зубрежка и того беднягу, который выучил три тысячи стихов из Библии, сделался почти идиотом — «такое напряжение умственных способностей оказалось слишком велико». Взрослые жили в Санкт-Петербурге скучной, серой жизнью: аккуратно посещали церковь (хотя во время богослужений кой-кому случалось и заснуть), соблюдали обычаи отцов и дедов и не высовывали носа со своего пятачка. Когда в городок приехал окружной судья Тэчер — самая важная персона, которую горожанам приходилось встречать, — то они взирали на него с благоговением. Ведь он к тому же повидал свет — приехал из городка за двенадцать километров от Санкт-Петербурга! Религиозное ханжество Том чувствует и видит на каждом шагу. Когда чей-то пудель, забежавший в церковь во время проповеди, уселся на жука, когда благочестивую тишину вдруг нарушил его дикий вопль и, одурев от боли, он стал носиться между рядами молящихся, —это было развлечением не только для Тома, но и для всех прихожан, напрасно пытавшихся подавить взрывы нечестивого, но искреннего смеха. Но хотя проповедей никто не слушает, их все же посещают торжественно и аккуратно. Тому тесен душный мир «порядочного» мальчика. Его стремления и мечты, его жажда деятельности не находят выхода в стоячем болоте захолустного американского городка. Том начитался книг, он хотел сделать жизнь такой же яркой, как в книгах, хотел стать таким же смелым и справедливым, как те герои, о которых он читал. Он жил своей жизнью, совсем другой, чём обитатели Санкт-Петербурга. Лучшим другом Том выбрал Гека Финна. Пусть дома и в школе запрещают дружить с Геком — ведь он невоспитанный, «уличный мальчишка»! — пусть все маменьки презирают этого оборвыша, говоря, что он «лентяй, озорник и никого не слушается», — для Тома Гек — друг до гробовой доски. Вместе с Геком Том ищет приключений. Ночью он потихоньку убегал из дому — разыскивать клад. Он придумывал игры, в которых мальчики были храбрыми разбойниками или воинственными вождями индейцев. Чтобы вести вольную, полную опасностей жизнь, они решили стать пиратами и даже удрали из городка на необитаемый Джексонов остров. И вот что интересно: оказалось, что жизнь не «по правилам» Санкт-Петербурга, мальчишечья вольница, книги — лучшее воспитание, чем школа и церковь. Конечно, смешно, когда Том пытается ухаживать за Бекки; смешно, когда его, страдающего под окном рыцаря, обливают водой. Но разве Сид был бы способен на такой по-настоящему благородный поступок — вытерпеть за Бекки жестокую порку учителя? Разве хватило бы у Сида храбрости и сообразительности вести себя в трудную минуту так, как ведет себя Том, заблудившись с Бекки в пещере? Самое большое мужество — мужество, которому могли позавидовать не только Сид, но и взрослые обитатели Санкт-Петербурга, — проявили Том и Гек, столкнувшись с несправедливостью: когда невиновный Поттер, сидя в тюрьме, ждал виселицы, а убийца Джо разгуливал на свободе. Мальчикам, знавшим тайну убийства, было очень страшно, и все-таки они, рискуя жизнью, преодолевая страх, спасли человека. А горожане, хотя знали о том, что Индеец Джо участвовал в преступлении на кладбище, так боялись его, так перетрусили, что решили не привлекать Джо к суду. Главную цель, смысл жизни обитатели Санкт-Петербурга — американские мещане — видели в деньгах, в богатстве, хотя многие, может быть, в этом и не признались бы. Их жизненный уклад был построен на уважении не к человеку, а к его кошельку. Какой переполох поднялся, когда Том и Гек нашли клад и неожиданно сделались богатыми! Всколыхнулся весь город, даже самые солидные люди бросились искать клады, перекопали все окрестности» обыскали все заброшенные дома. Насмешка звучит в словах Твена, когда он рассказывает, что некоторые жители «даже повредились в рассудке, не выдержав нездорового волнения». Том мечтает о другом: о свободной, героической жизни, о приключениях и подвигах. Его любимый герой — не миллионер, но легендарный Робин Гуд, герой английских народных песен и баллад, атаман разбойников, защитник народа, расправлявшийся с богачами. «Он был лучше и благороднее всех на земле, — говорит Том.— Теперь таких людей уже нет... Бедных никогда не обижал. Бедных он любил и всегда делился с ними по совести». Правда, Том и Гек, когда начали искать клад, тоже мечтали о золоте и брильянтах. Но когда клад был уже у них в руках, оказалось, что деньги им совершенно не нужны, что в их мальчишечьей вольнице богатство ни к чему. «...Нет, Том, — говорит Гек, — не хочу быть богатым, не желаю жить в гнусных и душных домах! Я люблю этот лес, эту реку, эти бочки — от них я никуда не уйду». И Том говорит: «Послушай-ка, Гек, никакое богатство не помешает мне уйти в разбойники». «Мальчики... пошли домой, — рассказывает Марк Твен, — сокрушаясь о том, что на свете больше нет разбойников... Они говорили друг другу, что скорее согласились бы сделаться на один год разбойниками в Шервудском лесу, чем на всю жизнь — президентами Соединенных Штатов».
* * *
Марк Твен любил повторять, что «Приключения Тома Сойера» — книга для взрослых. Между тем это повесть, в которой главный герой — мальчик. Марк Твен знал, что «Приключения Тома Сойера» полюбили ребята в Соединенных Штатах и за границей; он читал эту книгу своим детям. И все же Марк Твен был прав, когда говорил, что «Приключения Тома Сойера» нельзя считать только забавной детской повестью. В этой веселой книге о маленьком мальчике отразились глубокие и серьезные раздумья писателя о своей родине, о своем времени. «Приключения Тома Сойера» вышли в свет в 1876 году. В истории Соединенных Штатов это было знаменательное время — бурное, полное надежд и разочарований. Только несколько лет назад отгремела гражданская война 1861—1865 годов — война между Севером и Югом, которая решила вопрос о том, быть ли Соединенным Штатам рабовладельческим государством или капиталистической страной. Победил Север, и рабство негров было отменено. Это была очень важная победа прогрессивных сил Америки. Но 70-е годы для многих американцев были вместе с тем и годами разочарований. «Золотым веком» Америки гордо называли это время и конгрессмены в своих речах, и многие писатели в своих книгах. «Позолоченным веком» назвал это время Марк Твен в романе, написанном им вместе с другим американским писателем, Чарлзом Уорнером, незадолго до «Приключений Тома Сойера». Те, кто утверждал, что в Америке наступил «золотой век», говорили, что в Соединенных Штатах каждый бедняк может стать президентом США или миллионером. На западе страны простирались незаселенные, еще не исследованные земли, и каждый, говорили они, может приобрести себе участок и стать фермером; недра земель полны полезных ископаемых, золота, — земли можно исследовать и разбогатеть. Делай деньги, стремись добыть золотые монетки! Это ведет к прогрессу и процветанию всей страны, всех граждан, — было их любимым утверждением. Так думал сначала и Марк Твен. Но очень скоро он начал видеть и понимать, что в жизни все совсем по-другому. В романе «Позолоченный век» бедный фермер Селлерс отправился на запад в надежде разбогатеть. Селлерс безгранично верит, что очень скоро у него будут горы золота. Но читатель видит, как живет Селлерс: в бедном домике, питаясь только водой и репой; дров нет, в комнате холодно. Вместо дров в печке горит зажженная свеча — кажется, что так теплее. Когда прочитаешь роман, становится ясно, что одураченный Селлерс лишь в грезах видит лавины золотых монет, а в жизни миллионы добывают такие люди, как другой герой этого романа — продажный и беспринципный хапуга сенатор Дель-ворти. «Мы коснулись одной печальной черты, — писал Марк Твен в предисловии к одному из изданий романа, — и олицетворение ее доставило нам мало радости — это позорная продажность, в последнее тремя вкравшаяся в нашу политическую жизнь и в немногие годы распространившаяся до такой степени, что разложение охватило часть каждого штата, каждой территории союза...» Стремление делать деньги, жажда золота губительны для человека и для нации. В конце книги Марк Твен восклицает: «Нет, героя читатель должен искать в другом веке, не озолоченном!» Так начал писатель искать героя, не испорченного золотой горячкой. Так зарождалась повесть о Томе Сойере, о простом пареньке, не желающем жить «по правилам», о мальчишечьей вольнице, которая дороже герою всех благ Америки позолоченного века. Замысел нового романа — «Приключения Гекльберри Финна» — возник у Твена еще тогда, когда он заканчивал свою книгу о Томе Сойере, и сразу же пришло убеждение, что в этой новой книге не Том будет главным героем. Марк Твен так и писал одному из своих друзей: «Том Сойер для этого не подойдет». Главным, любимым на всю жизнь героем становится мальчишка-беспризорник, «романтический бродяга» Гек Финн. Когда Гек, убежав от вдовы Дуглас, говорит, что не хочет больше богатства, что жить «в этих гнусных и душных домах» — все равно что сидеть на горячей плите, тогда Том требует, чтобы Гек вернулся. «Да ведь все так живут, Гек», — говорит Том. А Гек отвечает: «Ах, Том, какое мне до этого дело! Я — не все, мне это невтерпеж». Гек любит свои лохмотья, вольный воздух на берегу реки, бочку, служившую ему домом; Гек не может привыкнуть жить в четырех стенах и спать в постели. Сначала может показаться, что в этом заключается главное различие между ним и Томом. Но на самом деле различие гораздо глубже — это выясняется в новом романе Марка Твена. У Гека совсем иные приключения, совсем другая жизненная судьба. Том живет выдумками в мире своих фантазий, для него вся жизнь — как будто продолжение любимых книг и игр. Гек — весь на земле. Условия жизни мальчишки-беспризорника развили в Геке здравый смысл, практическую сметку, а не увлечение книжной фантастикой. Даже играми, затеянными Томом, Гек в этой книге не увлекается. «Он-то, кажется, поверил и в арабов, и в слонов, ну, а я— дело другое...» — думает Гек и решает: все это чепуха. В повести «Приключения Тома Сойера» мальчики убежали на необитаемый остров и решили было стать пиратами. В новой книге Гек тоже убегает на Джексонов остров — один, не ради игры, но спасая свою жизнь и свободу. На острове никто больше не преследует Гека, он избавился от отца, он живет вольной, независимой жизнью. Гек оказался в положении Робинзона Крузо, и он прекрасно справился со своей задачей: устроил себе из одеяла нечто вроде палатки, ловил рыбу, стрелял дичь и жарил еду на костре. Сначала Гек чувствовал себя хорошо и привольно, как птица в гнезде. Лежа на земле, он глядел на танцующие солнечные блики, проникающие сквозь густую листву, а белки дружелюбно посматривали на него с деревьев; вечером он слушал реку, глядел на сверкающие звезды. Однако, прожив так трое суток, Гек все больше начинает испытывать тоску. Он перехитрил своих преследователей, он живет независимой жизнью, но оказалось, что такая воля — не по нему: одиночество не может быть настоящей свободой. Джима Гек встретил на острове неожиданно и случайно. Но эта встреча определила его дальнейшую судьбу, и приключения, и мысли, и душевный мир. Все приключения Тома произошли в маленьком, захолустном городишке. Перед глазами Гека, когда он плывет вместе с Джимом по Миссисипи, проходит жизнь почти половины Америки — страшная жизнь американского рабовладельческого Юга. Гек помогает Джиму скрываться. Однако в его мальчишеской душе происходит внутренняя борьба. Гек такой же ребенок, как и Том, но жизнь ставит перед ним серьезный, совсем не детский вопрос. Все вокруг него верят, что удел негров — рабство, что закон продажи людей справедлив, что помочь рабу бежать — значит совершить преступление перед людьми и перед богом. Так думает и сам Гек — ведь он родился и вырос на Юге. Спасая Джима, он чувствует себя «последней дрянью, последним негодяем и подлецом». Он думает, что его долг — выдать Джима, и дважды он был готов это сделать. Но Гек отрекся от того, что считал своим долгом, он остался верным своему черному другу. И хотя до конца Гек так и не понял, что перед ним огромная несправедливость, что, заступаясь за Джима, он и выполняет свой подлинный долг честного человека, он все-таки не побоялся пойти против закона, против людского мнения — предрассудков и лжи, против самого бога. Пусть люди, пусть бог ополчатся на него за это! Когда Джима поймали и он снова оказался рабом у Фелисов, то бежать ему вместе с Геком стал помогать и Том. «Одно было верно: Том Сойер не шутя взялся за дело и собирается освобождать негра из рабства, — удивляется Гек.— Вот этого я никак не мог понять. Как же так? Мальчик из хорошей семьи, воспитанный, как будто дорожит своей репутацией, и родные у него тоже вряд ли захотят срамиться; малый с головой, не тупица; учился все-таки, не безграмотный какой-нибудь, и добрый, не назло же он это делает; и вот нате-ка — забыл и про гордость, и про самолюбие, лезет в это дело, унижается, срамит себя и родных на всю Америку! Никак я этого не мог взять в толк». Но, в сущности, мальчики совершенно по-разному относятся к Джиму. Том освобождал свободного негра, зная, что мисс Уотсон дала ему вольную. Для Тома освобождение Джима — «веселая игра», «богатая пища для ума»; но если Том играет, то Гек помогает Джиму всерьез, потому что Джим хороший человек, его лучший друг. Тому скучна жизнь стоячего болота захолустного городка, его мечты не похожи на мечты взрослых. Но все-таки в конце концов Том остается «порядочным мальчиком». Много позже, думая о своем герое, Марк Твен писал, что Том, когда он вырастет, когда перестанет играть, будет «лгать, как лгут все». О Геке же Твен, уже будучи стариком, через двадцать лет после того, как закончил этот роман, вспоминал как о самом дорогом для него герое — как о человеке, который смог сохранить свою независимость, смог не подчиниться лжи и предрассудкам, встал против всех на защиту обиженного. Только здесь, на плоту, плывущем по бескрайной Миссисипи, убежав от американских законов и порядков, вдвоем с негром, самым беспомощным и несчастным в Америке человеком, Гек почувствовал настоящую свободу. «...Нет лучше дома, чем плот, — думает Гек.— Везде кажется душно и тесно, а на плоту — нет. На плоту чувствуешь себя и свободно, и легко, и удобно». Совсем другая вольница — если сравнить жизнь Гека на плоту с жизнью Тома Сойера в Санкт-Петербурге — встает со страниц романа. Это уже не только воспоминания писателя о детстве, о счастливой поре, когда можно игрой и фантазией преобразить убогую жизнь, оставаясь далеким от мира взрослых, от идеалов позолоченного века, — это мечта о свободе для беззащитных и бесправных в Америке. Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Nikotin Внимание! Спасибо за внимание.
|
|
