|
Вы здесь: Критика24.ру › Шевченко Тарас
Поэма Кавказ Кобзарь (Шевченко Тарас)
Понятие свободы чаще всего встает у Шевченко не в виде туманно-абстрактной мечты, а воспроизводится как категория социально конкретная, насыщенная революционным содержанием, призывом к действию, к солидарности народов. Если бы Шевченко не написал ничего, кроме своей гениальной поэмы «Кавказ», он и тогда был бы достоин вечного преклонения потомков. С первой же строки поражает энергия стиха, образная насыщенность: «За горами горы, тучами повиты, засеяны горем, кровию политы...» Эпическое раздолье зачина плавно и естественно переходит в высокую патетику прославления Прометея, потом, как бы увидев врага, слово поэта вдруг переходит в иной тон, ударяет градом обвинений, разоблачений, жгучих сарказмов: К нам в обученье! Мы сочтем, Научим вас, хлеб-соль почем, Мы христиане; храмы, школы, Вся благодать, сам бог у нас! Глаза нам только сакля колет: Зачем она стоит у вас, Не нами данная; и то, Что солнце светит вам бесплатно, Не нами сделано!, за то Чурек не кинем вам обратно, Как псам!.. Если мы хотим сказать, что такое реализм в поэзии, так вот это и есть он, поэтический реализм в одежде будничного, по-народному едкого слова. Если хотим видеть, как сильная мысль диктует соответствующую ей художественную форму, видоизменяет рисунок стиха, вызывает наиболее целесообразные с художественной точки зрения ритмы, интонации, то это также хорошо видно здесь. Чурек и сакля впервые входят в лексикон украинского языка, он обогащается также церковнославянизмами, которые отнюдь не архаично звучат в контексте поэмы («на всех языках все молчат: все благоденствуют!»), обыкновеннейшие, казалось бы, характерные для повседневного употребления слова обретают вдруг алмазную твердость, торжественно-призывное звучание: Слава синим горным кручам, Подо льдами скрытым. Слава витязям великим, Богом не забытым. Вы боритесь — поборете... Неудержимая революционная страсть «Кобзаря», весеннее половодье раскованных чувств не могли уместиться в узконациональных берегах. И в «Кавказе», и в художественных образах поэмы «Сон», написанной с непревзойденным сатирическим блеском, остроумием и свободным полетом фантазии, в мужественных строках «Юродивого», «Неофитов», «Еретика», в таких стихах, как «И Архимед, и Галилей...», «Царей, кровавых шинкарей...», и других огненных стихах-молитвах, стихах-стонах, пророчествах клокотало море народной боли, выразительно ощущались подземные толчки могучих сил, придавленных властью самодержавия. Своей народностью стихи украинского поэта были, как известно, особенно близки его боевым побратимам — русским революционным демократам, передовым сыновьям всех угнетаемых народов тогдашней царской империи. Не случайно же на стихах «Кобзаря» точно так же, как на произведениях Чернышевского, Добролюбова, Герцена, воспитывались целые поколения революционеров, закалялась воля тех, кто впоследствии будет штурмовать цитадель реакции, до самых оснований потрясет крепостные стены ненавистной тюрьмы народов. Тарасу Шевченко принадлежит исключительная роль в сплочении передовых сил украинской нации, в развитии и формировании сознания украинского народа. «Кобзарь» охотно воспевает прошлое, но устремлен он в будущее. С творчеством Шевченко связано становление нашего литературного языка; с выходом «Кобзаря» открывается новая эпоха в развитии украинской художественной литературы, которая отныне неизмеримо расширяла свои тематические и философские горизонты: Шевченко воистину выводил родную литературу на просторы общечеловеческие. Современники поэта при характеристике «Кобзаря» восторженно отмечали именно его народность, которая воспринималась как открытие, как новое слово в искусстве. И дело не только в том, что первые юношеские стихи Тараса Шевченко написаны, как тогда принято было говорить, простонародным стилем и отличались песенной легкостью (не случайно же многие из них позднее станут народными песнями), еще более важно то, что поэт каждое явление жизни рассматривает как бы глазами народа, с позиций народа, каждое событие прошлого и настоящего измеряет мерой народной морали, чистотой и целомудрием души трудового человека. Муза Тараса Шевченко в крепостной одежде; обращаясь к человеческому сознанию, к чувству справедливости, она впервые вводит в литературу толпы тех безмерно униженных людей, которые населяют «Кобзарь», — несчастных вдов, клейменых варнаков, покрытой, этих погубленных крепостных мадонн, которых поэт рисует прекрасными даже в их горе, рисует словно бы кистью великих мастеров Возрождения. Давно развеяно измышление о малообразованности Тараса Шевченко. Из его стихов поры художественной зрелости, из его дневника, где мы находим россыпи прозрений ясновидца и размышлений мудреца, встает человек всесторонней культуры, широких знаний, художник, который мыслит независимо и оригинально, имеет свои сложившиеся взгляды на жизнь, на историю, на явления отечественного и мирового искусства. Все это так или иначе отразилось на поэтике «Кобзаря». В своем творчестве Шевченко никогда не увлекался внешними эффектами. Новое слово в искусстве, его свежесть, стилистическая новизна начинаются с оригинального видения мира, с интенсивности мировосприятия. То, что мы называем новаторством, коренится в самой силе художественного мышления. Шевченко во всем естествен, как правда. Муза поэта скромная, некрикливая, однако она сознает всеобъемлющую силу своего призвания: ...Возвеличу Рабов и малых, и немых! Я стражем верным возле них Поставлю слово... (Перевод М. Голодного) Рассматривая поэтику «Кобзаря», исследователи непременно подчеркивают его песенную ясность, органическую связь с народным песенным творчеством. И это несомненно: народная песня была матерью поэзии Шевченко. До появления Шевченко украинский народ уже имел многовековую культурную традицию, устное и письменное творчество, сокровища летописей, богатейший фольклор с величавым эпосом казацких дум и несравненной красотой лирической песни, имел, наконец, величайшее сокровище своей национальной культуры — язык, такой образный, певучий, такой ярко поэтический, словно он и создан был для поэтов. Разве могли не взволновать юную фантазию поэта сказания о чумаках и гайдамаках, услышанные в детстве от дедушки, разве могло пройти бесследно для его впечатлительной души знакомство с летописью Величко или с философскими псалмами Григория Сковороды, ходившими в списках, звучавшими в корчмах, на ярмарках? Вместе с многоголосьем живого дня все это питало творчество Тараса Шевченко, все это входило в мир его поэзии. Но хотя поэтика «Кобзаря» во многом действительно выросла из фольклорной стихии, сохранив песенную вольность, раскованность, грацию, рит-мико-интонационное разнообразие, не трудно заметить, что в сравнении с фольклором стихи «Кобзаря», в особенности же произведения более позднего периода, представляют новое художественное качество. В них с отвагой гения воссоздавалась новая художественная картина действительности, возникал многокрасочный мир искусства, в котором с удивительным художественным тактом синтезировались в единое целое непосредственные впечатления жизни и символика народной песни, бурная фантазия народной мифологии и богатства мировой культуры, мудрый крестьянский опыт и сокровища знаний, раскрывшихся для художника-профессионала. Человеку присуще привыкать ко всему, в том числе и к произведениям искусства. «Злою вражескою кровью волю окропите» — с детства знакомые слова, настолько знакомые, что не всегда и замечаешь художественную новизну образа: ведь «злою кровью», или, скажем, «грешный рай», или «красой пренепорочно-молодой», или «учи неложными устами» — не найдешь в фольклоре, так мог сказать только поэт, создающий свой неповторимо-индивидуальный стиль. В молодости Тарас Шевченко писал: «Ветер буйный, ветер буйный, с синим морем споришь» — в чисто фольклорном духе, а впоследствии из-под его же пера все чаще будут появляться усложненные образы книжно-тяжеловатых, но удивительно вдохновенных строк: Пророчь лукавым о возмездье, Что, злые, пропадут они, Что их измена, и бесчестье, И криводушие — огнем, Кровавым пламенным мечом Отмечены на душах тайно... (Перевод М. Зенкевича) Тараса Шевченко не без оснований называют революционером художественной формы, указывая на то, как смело отходил он от литературных канонов, хотя вряд ли он ставил своей целью сознательное разрушение традиционных художественных форм. Словесные эксперименты были не для Шевченко. Врожденное чувство прекрасного, чувство гармонии подсказывали художнику те пути, по которым нужно было двигаться, чтобы, пробираясь сквозь чащи литературных условностей, нести людям свое свежее, свободное, поистине раскрепощенное слово. У него появляется неведомая ранее, оригинальная, своя, композиция поэм, до неузнаваемости изменяются известные ранее литературные жанры, с классическими ямбами и хореями поэт обращается совершенно свободно, его поэтическая метрика, разнообразие стихотворных размеров еще и сегодня приводят в восторг исследователей, причиняют немало хлопот переводчикам. Своей мелодикой, ритмической виртуозностью стихи Тараса Шевченко создают автору славу одного из самых музыкальных поэтов мира. В своей стихийной силе творца он, кажется, не хотел знать никаких законов, кроме тех, которые диктовала ему его собственная художественная интуиция, сила замысла, огонь темперамента. Бурная поэтическая экспрессия, переполняющая «Кобзаря», не мирилась ни с какими ограничениями, сносила на своем пути все преграды условностей, и все же было бы ошибочным видеть в этом лишь произвольное кипение эмоций, ничем не контролируемую художественную стихийность. Поэт всюду остается хозяином своего настроения, каждой своей строкой автор «Кобзаря» оттачивает, совершенствует художественный замысел. Цельность достигается не однообразием средств и художественных приемов, а именно умением естественно, с исключительным артистизмом соединить вещи, казалось бы, удаленные одна от другой, достоверно сблизить их в ряду гармоничных ассоциаций, сомкнуть в единый образный строй грубый прозаизм выражения и приподнятость призыва или рассудительный топ философского размышления. Через выпуклую поэтическую деталь автор «Кобзаря» способен открыть глубинную сущность будничного, в точности, предметности его образов, в их художественной пластике угадывается воспитанник академии, человек изысканного эстетического вкуса. И вместе с тем неоспорима близость Шевченко к музыке — в благозвучности, в ласковой напевности шевченковского слова и даже в чеканных ритмах его самых суровых стихов все время звенит музыкальность народной души; в переливах интонационных рисунков, к которым поэт то и дело прибегает даже в пределах одного произведения, перед нами зримо проступает как бы самый психологический процесс творчества. На разных регистрах — от грозовых раскатов «Кавказа» с его печально-трагичным зачином до нежнейшего лирического пианиссимо «Хто се, хто се...» и «Лилеи» — все подвластно поэту, ничто не нарушает закона гармонии, закона художественного соседства. Интонации, казалось бы, совершенно несовместимые, совершенно разные по своей окраске, часто соседствуют в «Кобзаре», возникают одна из другой, переливаются одна в другую. И вы также прочитайте, Чтоб неспящим снились Все неправды, чтоб могилы — Курганы раскрылись Перед вашими глазами. Чтоб вы расспросили Мучеников: где, какого И за что убили? (Перевод В. Державина) И сразу же эта суровая интонация переходит в доверительный призыв, мольбу: Обнимите ж меньших братьев, Как братья родные, — Мать пусть ваша улыбнется За века впервые! (Перевод В. Державина) Эмоциональная насыщенность шевченковских образов, широта его ассоциативного мышления, проницательно-творческое использование фольклорных мотивов, образов народной символики, предметно-реалистическая мощь стихов Тараса Шевченко —• все эти черты, эти «поэтические гены» оказались плодотворными и для новейшей поэзии XX столетия. Поэтика Шевченко оказалась куда более сложной, чем упрощенные представления о ней, с течением времени она находит все больше и больше точек соприкосновения с современным искусством и его художественными поисками. «Кобзарь» не стал и, надеемся, никогда не станет книгой архаической. Это книга, без которой и сегодня духовная жизнь человека была бы неполной, — это книга из тех, которые адресованы каждому поколению живущих. Современный человек, если он носит в душе высокие идеалы, неизбежно войдет в духовный контакт с творением украинского поэта. Человеческая боль интернациональна, как интернационален и вечный порыв человека к счастью, к свободе, к свободному творчеству. Врага не будет, супостата, А будут сын и мать, и свято Жить будут люди на земле... (Перевод В, Бугаевского) Поэт с такой верой в душе, поэт с такой, энергией выражения — великий поэт. Древо его поэзии вырастало из национальной почвы, но ветвями своими оно простирается теперь над всеми континентами, ибо творчество поэта гуманистично, общечеловечно по своему глубинному содержанию. Слово Кобзаря (так Украина назвала своего поэта) до сих пор не теряет чарующей магической силы. Все, видимо, объясняется тем, что слово это рождено из вечно живых дум и чувствований народных, из поистине неугасимых надежд человеческих. Поэзия Тараса Шевченко своей народностью и высокой художественностью была, как известно, особенно близка его боевым побратимам — русским революционным демократам, передовым людям всех угнетаемых народов тогдашней царской империи. В. И. Ленин и его соратники-большевики высоко ценили мужественную личность Тараса Шевченко и его творчество, предвосхищавшее время, где люди будут жить «в семье вольной, новой». В отечественную и мировую культуру Тарас Шевченко вошел также как выдающийся мастер живописи и графики, создавший сотни первоклассных произведений, составляющих ныне народное достояние. Никогда Украина не забудет, что лишь благодаря усилиям прогрессивной русской интеллигенции, благодаря заботам художников Карла Брюллова, Алексея Венецианова, поэта Василия Жуковского, а также земляков Тараса писателей Евгена Гребёнки и художника Ивана Сошенко удалось крепостного юношу вырвать из помещичьей неволи и предоставить ему возможность учиться в Академии художеств. Относительная свобода длилась недолго. В 1847 году, во время поездки на Украину, Тарас Шевченко был арестован. В руках жандармов оказался рукописный сборник новых его стихов, вызвавших своим революционным тираноборческим содержанием неистовую злобу царя и его камарильи. После заключения в каземате Шевченко был сослан рядовым солдатом в далекие Оренбургские степи, наказание сопровождалось собственноручной резолюцией царя: строжайше запретить поэту писать и рисовать. Более тяжкой кары для человека в расцвете творческих сил нельзя было придумать. Однако и в ссылке, кроме казарменных держиморд, нашлись добрые люди, которые считали для себя долгом оказывать опальному поэту свое братское покровительство. В результате их поддержки Шевченко был определен на должность художника в известную экспедицию Бутакова, мог порой посещать местные аулы, тогда-то и появились работы, в которых он выразил свою горячую симпатию к степному люду, красками или карандашом запечатлел человеческие характеры, сцены и обычаи народов, населявших территорию нынешнего Казахстана и республик Средней Азии. Кроме неувядающих поэтических шедевров, кроме художнических работ, украшающих ныне музеи страны, Шевченко в годы ссылки создал также около двух десятков повестей, написанных по-русски (до нас дошло лишь девять), оставил народу он и свой знаменитый «Журнал», то есть дневник, который исследователи с полным основанием ныне ставят в ряд лучших произведений мировой мемуаристики. Думая сегодня о том, чем наиболее дорог нам Тарас Шевченко, мы прежде всего называем его гениальное творчество и саму его подвижническую жизнь. Людям всегда будет близок пламенный гуманизм и свободолюбив автора «Кобзаря», его сыновняя верность своему народу, идеалам справедливости и человеческого братства. Поэт-интернационалист, обличитель колониализма, милитаризма, последовательный борец против любых форм насилия и угнетения, Шевченко и в наши дни своим правдивым не-остывающим словом способен воодушевлять, он выступает на стороне сил, отстаивающих достоинство человека, борющихся за устранение войн, за светлое будущее народов планеты. Судьба «Кобзаря» говорит о многом. Все запреты и казематы оказались бессильными перед словом поэта, перед его все проникающей правдой, «Кобзарь» является примером бессмертной природы человеческого духа, который сущностью своей неистребим, из самых тяжких испытаний неминуемо выходит победителем. Каждый, кто, открыв томик «Кобзаря», окунется в бурлящий мир его образов, проникнет в его раскаленные недра, почувствует, что книгу эту написал человек, который воистину выстрадал свои открытия, человек, который по крутым дорогам жизни поднялся к вершинам мудрости, па высокогорье человеческого духа. Поэту с его творческих высот открывались разные времена и народы, в «Кобзаре» словно бы аккумулировались духовные сокровища поколений, в нем сквозь человеческую боль, сквозь личное то и дело проступает всеобщее, интернациональное: библейская даль истории здесь мудро беседует с современностью. В этом смысле «Кобзарь» — книга неисчерпаемая, книга на век. Новые, грядущие поколения будут находить в ней синтез народного и общечеловеческого опыта, как мы находим его в книгах древних, возраст которых исчисляется тысячелетиями. Слово вечное, слово, бессмертное своей правдой, не увядающее своей художественной красотой, — это и есть «Кобзарь». Олесь Гончар Источники:
Обновлено: Опубликовал(а): Nikotin Внимание! Спасибо за внимание.
Полезный материал по темеИ это еще не весь материал, воспользуйтесь поиском
|
|
Назад