РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И. А. БУНИНА Религиозно-философские взгляды ИА Бунина (*Общие критические статьи)

В прозе И. А. Бунина отражены вековые традиции. Автору близко народное православие как форма христианской религиозности. Из биографических работ о Бунине известен его особый интерес к познанию души русского человека: «Его занимает, главным образом, душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина»

Бабореко, 1967: 162]. Цитируя писателя, биограф также отмечает, что источником его вдохновения стала природа и разнообразные детали народной жизни: «песня в поле, рассказ странника, таинственные лощины за хутором, легенда о каком-то беглом солдате, … ворон, все прилетавший к нам на ограду и поразивший мое воображение особенно тем, что жил он, как сказала мне мать, еще, может при Иване Грозном»

Бабореко, 1967: 8].

Народные верования дороги Бунину и как выразители неповторимого духа его Родины, и как соприкосновение с особой философией жизни.

Исследователь А. В. Бахрах отмечает присущую автору суеверность: «Бунин, как и многие русские писатели, боялся «дурного глаза», боялся пройти под раскрытой лестницей или – за отсутствием того зайца, который, перебежав дорогу, помешал Пушкину бежать из Михайловского, – содрогался, если его путь перебегала черная кошка. Он не сел бы за стол, если бы оказался тринадцатым. Во всяких суевериях он ощущал дань традициям»

Бахрах, 2006: 121].

На формирование мировоззренческой позиции Бунина влиял особый интерес к пантеистическому восприятию бытия. Образы, почерпнутые из христианства и других религий, нередко получают в его творчестве пантеистическую окраску. Так, библейский Бог видится ему воплощенным в зримых образах и явлениях природы. Пантеистическому мироощущению писателя была также близка народная тяга к Матери-Земле.

Художественное мировоззрение автора складывалось с опорой на различные источники религиозной мысли, однако христианству отводилась особая роль. Если cравнивать авторское восприятие православия с собственно церковным, то можно заметить такую особенность, как тяготение писателя к древнему (во многом языческому) историческому прошлому русского народа.

Истоки религиозного чувства писателя, повлиявшего на формирование религиозно-философской концепции Бунина, описаны в «Автобиографической заметке» (1915): «Года за два до поступления в гимназию (поступил я туда на одиннадцатом году) я испытал еще одну страсть – к житиям святых, и начал поститься, молиться… Страсть эта, вначале сладостная, превратилась затем, благодаря смерти моей маленькой сестры Нади, в мучительную тоску, длившуюся целую зиму, в постоянную мысль о том, что за гробом. Излечила меня, помню, весна. Отзвуком этого осталось то упоение, с каким отдавался я иногда печали всенощных бдений в елецких церквах…»

Русская литература ХХ века, 2004: 392]. Эти детские воспоминания затем были подробно изложены в романе «Жизнь Арсеньева» – художественно-осмысленной автобиографии писателя: «Когда и как приобрел я веру в Бога, понятие о Нем, ощущение Его? Думаю, что вместе с понятием о смерти. Смерть, увы, была как-то соединена с Ним (и с лампадкой, с черными иконами в серебряных и вызолоченных ризах в спальне матери)»

Бунин, 2006: т. 5, 24].

Отметим, что первоначальное представление о Боге, вызванное православной обстановкой родительского дома, соединяется у Бунина со страхом смерти (из-за гибели маленькой сестры). Именно из этой параллели «Бог – смерть» в творчестве писателя впоследствии возникнет образ страшного, могущественного и непреклонного божества. Размышляя об отличии бунинского бога от христианского, Ф. А. Степун замечал: «Этот немой бог бунинской мистики отличается от Бога Слова христианской догматики тем, что в нем «бессмысленность» мира в сущности не преодолевается, но лишь обретает предельную глубину, которую Бунин ощущает то древним ужасом, то вечной красотой…»

Cтепун, 1962: 97].

Несмотря на то, что Бунин в вышеупомянутой нами «Автобиографической заметке» признается: в отсутствии приверженности к какой-либо религии: «никакой ортодоксальной веры не держусь»

Русская литература ХХ века, 2004: 392], точки зрения исследователей относительно его религиозности существенно разнятся. Так, по мнению представителя богословия, архимандрита К. Зайцева, творчество данного писателя, каждый последующий его этап представляет собой «восхождение на какую-то новую ступень духовного развития»

Зайцев, 1934: 138].

Противоположное суждение высказывает философ И. А. Ильин, который называет Бунина мастером чувственного опыта, считая, что писателю чужда проблема духовности, «духовных раздвоений и всей драматической и трагической проблематики». Он утверждает, что творчество Бунина сосредоточено на «донравственных струях инстинкта»

Ильин, 1996: 225]. Ильин обвиняет писателя в том, что изображенный им Бог – не христианский православный Бог, он причислен к «язычески-инстинктивному» началу, а творчество данного автора в целом он считает страшным «религиозным пределом», лишенным Бога, поскольку он

Бунин

учит «воспринимать додуховным инстинктом не Бога, а темную бездну человеческой души»

Ильин, 1996: 265].

Мнение И. Ильина разделяет М. М. Дунаев, утверждая вслед за ним, что «Бунин – поэт и мастер внешнего, чувственного опыта», следовательно, «бытие героев Бунина внедуховно»

Дунаев, 1999: 513]. О. А. Бердникова, в свою очередь, справедливо утверждает, что вопрос о принятии или непринятии идей христианства, актуальный для обычного человека, не совсем уместен для творца, художника слова. По мнению данного литературоведа, именно появление работ И. А. Ильина закрепило за Буниным славу «безрелигиозного, безблагодатного художника»

Бердникова, 2002: 7].

Противоречивое отношение писателя к христианству, однако, не позволяет считать его безрелигиозным и неверующим, каким он представлен в работе М. В. Иноземцева, считающего, что «Бунин отражает не столько православие как таковое, сколько языческие пережитки в сознании русского народа – носителя православной веры»

Иноземцев, 2004: 185].

М. М. Дунаев высказывает другую точку зрения: «Его

Бунина

влечет любая религия, несущая в себе образ древности, восхищает смешение религий в одном пространстве». Современные исследователи разделяют точку зрения, высказанную в конце XX века М. Дунаевым, и все чаще пишут о взаимодействии различных религиозно-философских традиций в творческом сознании Бунина. Так, по мнению Г. Б. Курляндской, «бунинское представление о человеческой личности связано с философией буддизма, своеобразно сочетающейся с идеями христианства»

Курляндская, 2006: 5].

Литературоведы предприняли попытку более точно обозначить мировоззренческую концепцию писателя. Особый взгляд обнаруживаем в работах О. В. Сливицкой, которая пишет о космическом мироощущении автора. Однако природу этого космоса исследователь не уточняет. В работе Т. И. Скрипниковой указано, что «космос может быть, с одной стороны, Божьим, с другой стороны – пантеистическим». По нашим наблюдениям, в исследовании О. В. Сливицкой в большей мере актуализировано представление о космосе И. А. Бунина в пантеистическом смысле.

Во многом именно этим космическим мироощущением обусловлено и рассмотрение творчества Бунина в рамках буддизма. Однако в работах некоторых литературоведов последних десятилетий влияние веяний буддизма на творчество Бунина, на наш взгляд, явно преувеличено, так как они предлагают интерпретировать произведения писателя, всецело опираясь на буддийскую религиозную традицию. К числу таких исследователей принадлежат Т. Марулло («Бунин и буддизм», 1998), Е. Б. Смольянинова («Буддийский Восток в творчестве И. А. Бунина», 2007) и др.