Анализ трагедии «Гамлет» (Шекспир Уильям)

Поймать совесть короля — анализ Клавдия, трагического злодея

Когда король Клавдий признается в убийстве своего брата в пьесе Шекспира "Гамлет", это один из немногих моментов личного общения зрителей со злодеем пьесы. Эта речь показывает человека, которого мучает чувство вины, но он не желает отказываться от того, что получил в результате убийства: "Моя корона, моё честолюбие и моя королева" (III, iii, 55). В кои-то веки Клавдий оказывается понятен зрителям — он отчаянно хочет выбраться из ужасной ситуации, но не видит выхода без больших жертв. Но хотя Клавдий в конечном итоге не может заслужить симпатию зрителей, его эффективный (но испорченный) стиль руководства, желание Гертруды и неспособность воспользоваться моментом искупления можно рассматривать как трагические качества.

Если бы не убийство старого Гамлета, Клавдий считался бы мудрым, возможно, даже благожелательным королем.

Его лидерские качества можно увидеть в самом начале пьесы. Клавдий уверяет придворных, что Фортинбрас, "имеющий слабое представление о нашей значимости", не станет проблемой для Дании, и уверенно отводит угрозу: "Так ему и надо", — говорит Клавдий (I, ii, 18; 25). Точно так же Клавдий охотно хвалит тех, кто его уважает, говоря Лаэрту, что "Голова не роднее сердцу, / Рука — устам, / Чем трон Дании отцу твоему" (I, ii, 47-49). Король даже выходит из положения, чтобы узнать, что не так с Гамлетом, вызывая Розенкранца и Гильденстерна на встречу с ним. Хотя Гамлет не ценит этот жест — "Я знаю, / добрые король и королева послали за вами", — говорит он своим друзьям (II, ii, 250-251), — нет никаких оснований полагать, что Клавдий посылает за ними из злого умысла. Клавдий даже продолжает питейные традиции Дании, к удовольствию своих придворных, но к досаде Гамлета (I, iv, 14-22). Но, несмотря на его лидерство, правление Клавдия в сознании зрителей омрачено, потому что над ним висит убийство его брата. В кратком отступлении Клавдий, кажется, содрогается от чувства вины:

Щека блудницы, украшенная гипсовым искусством, Не уродливее того, что ей помогает, Чем мой поступок — моего самого накрашенного слова: О тяжкое бремя! (III, i, 49-54).

Хотя Клавдий владеет короной Дании, он не может не чувствовать себя незаконнорожденным, потому что его грех "несет на себе первородное старшее проклятие" (III, iii, 37). Действительно, хотя Клавдий публично исповедует божественное право короля (IV, v, 123-124), в частной жизни он не уверен, что Бог на его стороне, поскольку понимает, что его грех "пахнет до небес" (III, iii, 36).

Клавдий говорит, что его брак с Гертрудой был следствием убийства старого Гамлета. Но, как это ни трагично, желание обладать королевой становится его гибелью. Клавдий говорит Гамлету, что его "намерение вернуться в школу в Виттенберге... наиболее ретроградно по отношению к нашему желанию" (I, ii, 113-114), и умоляет его остаться в Дании. Клавдий делает это, чтобы Гертруда была счастлива, ведь если Гамлет уедет, его мать "лишится своих молитв" (I, ii, 118) и омрачит счастливое настроение, вызванное их свадьбой. Действительно, Клавдий проводит большую часть пьесы, пытаясь понять, почему Гамлет несчастлив, потому что Гертруда находится под влиянием настроения сына: "Я желаю, чтоб твои красавицы были счастливой причиной / Дикости Гамлета", — говорит она Офелии (III, i, 38-39). Но пока Клавдий пытается сохранить счастье королевы, чем дольше Гамлет остаётся в Эльсиноре, тем больше его мысли становятся убийственными. Когда же Клавдий наконец понимает, что Гамлет "полон угроз для всех, / Для тебя самого, для нас, для всех" (IV, ii, 15), любовь и послушание Гертруды ослабевают. Она больше не говорит Клавдию: "Я буду слушаться тебя" (III, i, 37), а ждет, пока король трижды назовет её имя, ничего не говоря (IV, ii, 28-44). К концу пьесы королева отказывается повиноваться Клавдию, когда он говорит ей: "Гертруда, не пей" (V, ii, 273), и этот поступок оказывается роковым. Вскоре после этого Клавдий погибает от руки Гамлета. Его стремление к "кажущейся добродетельной королеве" (I, v, 46) было неуместным — ведь в конце пьесы она не проявляет никаких признаков любви, и он вынужден последовать за ней в смерть (V, ii, 310), выпив отравленный напиток.

Но если желание Клавдия к Гертруде приводит его к гибели, то более трагично то, что король имеет шанс на искупление, но решает им не воспользоваться. Когда Клавдий признается в своём преступлении, он срывает с себя "накрашенное слово" (III, i, 53) и обнажает свою душу. Чувство вины гложет его: "Что, если бы эта проклятая рука / Была гуще, чем она сама, от крови брата?" спрашивает Клавдий, вспоминая свой грех (III, iii, 43-44). Здесь король, который ловко справился с юным Фортинбрасом, оказывается "как человек, связанный двойным делом, / Я стою в паузе, где я должен начать, / И оба пренебрегаю" (III, iii, 41-43). До этого момента Клавдий мог отмахнуться от последствий своего поступка, но в нём не осталось ни капли морали — он видит "грудь, чёрную как смерть" (III, iii, 67) и ужасается. Но что ещё хуже, Клавдий знает, что для того, чтобы искупить свою вину,