Непротивление злу насилием по роману эпопее Война и мир (Толстой Лев Н.)

Фатализм — одна из главных тем, поднимаемых Л. Н Толстым в «Войне и мире». Большинство положительных героев романа так или иначе приходят к этой философии, приближаясь к развязкам своих сюжетных арок, но один из них — Платон Каратаев — обладал ей всегда. Его образ отражает ту самую «мысль народную», ради которой создавалось это произведение и которую автор в первую очередь хочет донести до читателя. С момента появления на страницах книги и до самой своей гибели, Каратаев несет в своем большом крестьянском сердце всеобъемлющую любовь ко всем, кто его окружает, и вне зависимости от того, что он получает в ответ. Именно так, по мнению Толстого, и следует жить.

К чему же приводит такое отношение к жизни? Каратаев гибнет от рук безжалостного француза, которого он тоже любил.

Однако если взглянуть на эту смерть с другой стороны, то не является ли она лучшим возможным исходом для Платона? Толстой не мог привести самого знакового персонажа романа к краху. В его гибель он вкладывает смысл избавления от предстоящих мирских мук, избавления ниспосланного богом. Жизнь Каратаева не пропала бесследно. Она продолжила свое существование в душе Пьера, которого старик вдохновил на полнейшую переоценку ценностей и взглядов на мир.

Рассмотрим и других персонажей «Войны и мира», вызывающих подобные с Каратаевым ассоциации — Пьера Безухова и Кутузова. В их описании автор использует схожие эпитеты: круглый, толстый, тучный. Так создается впечатление чего-то мягкого и доброго, не имеющего углов и не идущего ни с кем на конфликт. Кутузов, возглавляя русскую армию, не испытывает никакой военной агрессии по отношению к врагу. Он целиком и полностью предоставляется воле судьбы, а в итоге спасает родину и приводит русских к победе. Пьер после пережитого плена прощает прежних врагов, оставляет попытки «убить Наполеона» и женится на Наташе, находя таким образом свое естественное и единственное предназначение. Контрастен им образ князя Андрея, ненавидящего французов, Анатоля Курагина и таящего злобу на предавшую его невесту. Но и он, будучи на смертном одре, проникается истинными, по мнению автора, ценностями.

«Если ударили по одной щеке — подставь другую» — эта библейская фраза как нельзя лучше описывает философию Толстого, тянущуюся сквозь все произведение. Но насколько жизнеспособна эта философия в реальном, а не рожденном воображением писателя, мире? Вполне жизнеспособна, если не бросаться в нее с разбегу, как в омут, а ухватить лишь самую суть — не держать ни на кого зла, потому что зло изнутри разрушает человека. Тогда подставленная другая щека станет для противника, готовящегося к ответному удару, самой непредсказуемой и болезненной неожиданностью.