К. Н. Батюшков «Н. И. Гнедичу» (Анализ стихотворения, стиха)

После первого прочтения стихотворения К. Н. Батюшкова можно предположить, что формально оно является посланием, в котором лирический герой в ироничных высказываниях передаёт свои впечатления от военного похода и косвенно критикует эстетику используемого классицистского жанра. То есть осмысляет и фиксирует волнующие его проблемы для достижения истины в диалоге с другом.

Композиционно текст неделим, одночастен. Однако в нём присутствуют как минимум две контрастные темы. Смысловое содержание первой – размышления о войне; второй — рефлексия героя о вдохновении, творческом процессе и жизни поэта.

Темы не выделяются строфами. Они взаимосвязаны.

Вступительные стихи: «По чести мудрено в санях или верхом,

Когда кричат: «марш, марш, слушай!» кругом.

Писать к тебе, мой друг, посланья…» — дают читателю сразу несколько уровней для восприятия. Указание “в санях или верхом” может трактоваться и буквально в значении хронотопа, и как художественная отсылка к традиции дорожных посланий, в частности к «Поучению» Владимира Мономаха («…Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил…»). Прямая речь безымянного офицера выходит за рамки кавычек (“кругом” — команда для манёвра). Обращение-вступление (третий стих) и использование александрийского размера (шестистопный ямб) — характерные особенности послания как классицистского жанра.

Сложно с точностью сказать, что первично: фактические военные впечатления лирического героя или творческая фантазия. Отчасти, потому что, несмотря на уход прихотливых “муз”, вдохновения, поэт остаётся поэтом даже и не в самых возвышенных бытовых условиях:

«…Кто волком быть привык, тому не разучиться

По волчьи и ходить, и лаять завсегда…».

Подобной характеристикой герой выделяет себя из рядов сослуживцев.

В этих стихах, кроме содержательного хронотопа, также определяется и смысловой фокус. Мы видим задумчивого человека, всадника, который движется по дороге в составе войска. Его “кляча”, не теряя своей функциональной физической оболочки, перевоплощается в фантазии лирического героя и становится мифологическим Пегасом:

В этом фрагменте героем-творцом противопоставляются два метода поэтического восприятия реальности. Альтернативу высокого стиля он видит в романтической индивидуализации объекта восприятия:

Сохраняется метафорическая образность, но теперь апелляция к античности сменяется обращением к фольклору (кошачья пара).

Дорога приводит лирического героя к замкнутому пространству разрушенного здания, возможно, корчмы. Сам хронотоп как формальный элемент представляет собой пространственный переход от движения войска к статике «печальной картины», и временной — от размышления к творчеству.

Образ бедного финна, жертвы войны, возникает в конце пути. Его описание эмоционально окрашено при помощи восклицаний и эпитетов: “несчастный”, “мякинный” (т. е. плохого питательного качества), “голодной”, “раздранный”. Приближение к личности и импульсивное крещендо позволяют предположить наличие в стихотворении антимилитаристского пафоса.

Вместе с тем “финн” вследствие того, что в тексте он расположен после целого ряда метафор, может быть считан как образ кельтского поэта Финна Маккула. Такой вариант чтения частично подкрепляется использованием этого образа в другом произведении Батюшкова, также адресованном Н. И. Гнедичу:

Если принять подобную аналогию как существенную, то можно увидеть, как лирический герой косвенно осмысляет и себя как жертву — обессиленного поэта, лишенного своего дара.

Однако подобной трагедийной версии препятствует предельная ироничность и синтетичность языка произведения. Батюшков сочетает военную лексику («марш, «кругом»), просторечия («кляча») и высокий стиль («по чести мудрено», «священна дума», «Парнас») в рамках единого нарратива.

Нерегулярность лексики и неустойчивость размера “расшатывают” жанровую структуру послания. Элементы пацифистского умонастроения сопутствуют насмешке над эстетикой классицизма. Движение творческого процесса лирического «Я» останавливается на перепутье. Батюшков заканчивает стихотворения на высшей эмоциональной точке, не давая выводов. Предполагается стихотворная дискуссия с адресатом.