Реферат статьи М. Л. Гаспарова «Подстрочник и мера точности» (*Общие критические статьи)

Перевод поэзии обычно воспринимался, как дело творческое и субъективное. Однако Михаил Леонович Гаспаров, один из крупнейших русских классических филологов и переводчиков, предложил перенести эту деятельности из художественной области в научную. Для этого в своей статье “Подстрочник и мера точности” он решил конкретизировать критерии оценки перевода и ввести более точную терминологию.

Автор статьи обращается к подстрочнику, как самому удобному примеру. Он объясняет свой выбор тем, что при сравнении конечного перевода с подстрочником исследователям предоставляется возможность увидеть разницу между содержанием и воплощением текста.

Материалом для исследования М.

Л. Гаспаров выбрал сборник “Поэзия Армении” (1916) под редакторством В. Брюсова, опираясь на его архив (РО РГБ, ф. 386).

Для начала Гаспаров приводит подстрочники “Давида Сасунского” с переводом В. Брюсова и “Ануш” Ов. Туманяна в переводе Вяч. Иванова. По замечанию ученого, Брюсов старательно хотел сохранить каждое слово подстрочника, а Вяч. Иванов пересказывал текст своими словами. Он писал: “переводы эти можно противопоставить как "точный" <...> и "вольный" <...>”. И действительно, интуитивно легко почувствовать разницу подходов двух переводчиков. Однако Гаспаров задался вопросом, можно ли точно измерить данные понятия, ввести качественные или количественные показатели.

Для выполнения этой задачи Гаспаров выделил “четыре типа пословного соответствия между подстрочником и переводом”. Это: 1) точное воспроизведение слова из подстрочника; 2) замена слова из подстрочника однокоренным синонимом; 3) замена слова из подстрочника синонимом другого корня; 4) отсутствие слова из подстрочника или добавление нового.

Ученый, согласно этим критериям, считает кол-во знаменательных слов в двух стихотворениях и распределяет их по группам. Проанализировав полученные данные, Гаспаров вводит два главных для его подхода термина: показатель точности и показатель вольности. Первый считается по формуле — число точно переведенных слов делится на число знаменательных слов в подстрочнике. Второй — число произвольно добавленных слов делится на общее число слов.

При выполнении подсчетов по предложенному методу получаются следующее: перевод Брюсова имеет точность 42 процента, вольность — 11. У Иванова эти показатели равны 18 и 48 процентов соответственно. Нельзя не согласиться с Гаспаровым, что эти данные подтверждают и объясняют наше первоначальное интуитивное восприятие переводов Брюсова, как “точного” и Вяч. Иванова — как “вольного”. Также ученый замечает, что точность перевода существительных на порядок выше, чем у других знаменательных слов. Из этого он делает предположение, что воспринимаем текст через предметный ряд.

Далее Гаспаров приводит показатели точности и вольности для сборника стихов в целом, а потом сопоставляет переводы нескольких авторов с одного подстрочника. Все эти данные позволяют филологу выделить важный факт: процент вольности увеличивается при большей строгости ритма и рифмовки. Гаспаров еще раз подчеркивает - предложенный им метод позволяет сравнивать схожие по качеству переводы, основываясь на точности их выполнения. Однако, как справедливо замечает филолог, более точный перевод не равен лучшему переводу, что он показал на творчестве Саломеи Нерис.

Используя подстрочник в качестве примера для объяснения своего подхода, Гаспаров затем обращается к переводу с оригинала. Понимая расплывчатость понятия “точность” в такой ситуации он предлагает сверяться по двуязычному словарю. Однако тем самым автор статьи пренебрегает различием словарей как по времени, так и по месту их печатания, что может негативно сказаться на объективности оценки перевода.

Тем не менее, Гаспаров приводит “Ночную песню странника” Гёте и рядом — её переложение Лермонтовым. Точность будет равна 35%; показатель вольности — 70%. На основе этих цифр, а также дополнительного сравнения ученый показывает, что Лермонтов сделал не перевод, а скорее вариацию на тему Гёте, с чем трудно не согласиться.

Гаспаров не ограничивается одним примером: далее он при помощи своего метода подсчета вольности и точности сравнивает переводы Пушкина, Маршака и Анненского, а также последнего сопоставляет с

Ф. Ф. Зеленским. Анализируя, как варьируются данные и на что конкретно делал упор каждый переводчик, ученый конкретизирует понятие “субъективность перевода”.

Таким образом, Гаспаров предлагает перенести разговор о переводах из вольного творчества в точную науку при помощи его метода измерения точности и вольности. Во вводной части своей статьи он пишет, что хочет уйти от неопределенности и субъективности, обычно присущей этой деятельности. Также, как уже говорилось выше, филолог по ходу своего исследования делает несколько важных выводов о природе различий переводов меж собой и по сравнению с оригиналами. Делает он всё это, основываясь на богатой доказательной базе, приводя в пример множество переводчиков с разнообразными подходами к своей профессии.