«В успех реформы Косыгина Брежнев не верил с самого начала. Брежнев понимал, что экономика — лишь одна из сфер жизни народа, причём далеко не всегда главная. Значит, реформировать нужно было не экономику СССР, весь образ жизни страны» (М. Антонов) часть 2 (ЕГЭ по истории)

Как отмечал С. Е. Мишенин (статья «Тема «Реформа 1965года как фактор развития поздней советской системы» в отечественной историографии»), «реформа стала не общенародным делом, а почти подпольной, хотя и официально допустимой деятельностью». Проблема заключалась в том, что повышения прибыли можно было достичь как за счёт оптимизации производства, так и за счёт выпуска менее качественной продукции при одновременном завышении цен, чем немедленно воспользовались многие предприятия.

Перевыполнение планов сулило больше выгод, чем работа по напряжённым планам, поэтому часто планы занижались исключительно с целью демонстрации «эффективности» предприятий и получения дополнительной прибыли. В результате в хозяйственный механизм закрадывались механизмы инфляции и дефицита. Это не могло не повлиять на оценку реформы советским руководством. Дополнительными доказательствами «непредсказуемости» последствий реформы стали эксперименты на Щёкинском химическом комбинате, где сокращение излишнего персонала, с одной стороны, привело к росту количественных показателей, но с другой, создало угрозу появления безработицы, так как найти новое место для всех высвободившихся работников не представлялось возможным. О подобной угрозе в Советском Союзе не слышали уже давно, она была чревата социальными волнениями, что не могло не беспокоить Брежнева и его окружение (в частности, Председателя Президиума верховного совета СССР

Н. В. Подгорного) и способствовало отказу от проведения реформ.

Но почему именно отказ? Почему нельзя было реформировать основы общественного строя СССР? Чтобы ответить на этот вопрос и понять причины, побудившие Брежнева именно свернуть реформы, а не расширить реформируемую сферу, обратимся к событиям, которые продемонстрировали альтернативе реформам Косыгина во второй половине 1960-х годов — к Пражской весне 1968 года. Движение в сторону либерализации в Чехословакии началось под влиянием дискуссий, проходивших в СССР вокруг статьи Либермана, и необходимости экономических реформ. Аналогичные проекты рыночной направленности в самой Чехословакии разрабатывал О. Шик. Однако дискуссии вокруг реформы обострялись вследствие борьбы, проходившей в руководстве КПЧ, вследствие споров о десталинизации и демократизации, а также федеративном устройстве государства. Эта борьба привела к отставке президента страны и первого секретаря ЦК КПЧ А. Новостного и замене его на посту глав партии А. Дублёром (январь 1968). К апрелю его сподвижники (среди низ был и Шик) подготовили Программу действий, предполагавшую комплекс реформ для обеспечения «идейного плюрализма» и создания «социализма с человеческим лицом». Была ослаблена цензура, повсеместно проходили свободные дискуссии, началось создание многопартийной системы. Правительство заявляло о своём стремлении обеспечить полную свободу слова, собраний, передвижений, поставить деятельность органов безопасности под жёсткий контроль государства, облегчить условия для создания частных предприятий и ослабить государственный контроль над производством. Было разрешено создавать на предприятиях Советы рабочего самоуправления. Фактически речь шла о реформировании всего советского строя в Чехословакии.

Однако отсутствие надлежащего контроля со стороны правительства привело к радикализации общественных настроений. Население требовало реформирования всей политической системы, критике подвергались правительство и КПЧ, раздавались требования политического плюрализма. Манифестом несогласных с правительственной линией стал документ «Две тысячи слов». Повсеместно проводились демонстрации и митинги, нарастали антисоветские настроения. Это не могло не беспокоить руководство СССР: как отмечает В. Мусатов, «любая трансформация политического курса допускалась в пределах пути или опыта, позванного в «центре» — Советском Союзе», а события в Чехословакии явно не соответствовали курсу Кремля. Помнили и о событиях в Венгрии в 1956 году: если бы Чехословакия также пожелала выйти из ОВД, как того требовали венгерские граждане 12 лет назад, то для СССР это стало бы подлинной геополитической катастрофой. Наконец, в Кремле боялись и того, что настроения из Праги передадутся и в другие страны социалистического блока, что в конечном счёте могло привести лишь к одному решению проблему - военному вмешательству. В августе 1968 года в Чехословакию были введены войска ОВД (операция «Дунай»), А. Дубочек и его сподвижники были отправлены в отставку, а реформы в Чехословакии были свёрнуты. «Пражская весна» продемонстрировала, какие угрозы в себе таит реальная альтернатива экономическим реформам Косыгина в виде полномасштабных реформ всего социалистического строя.

Под влиянием «Пражской весны» было принято окончательное решение о свёртывании косыгинских реформ. Об их последствиями было сказано выше, но повторю: именно они во многом заложили в экономику СССР механизмы инфляции и дефицита, которые проявят себя в 1970 - 1980-е годы. Как отмечал А.И. Вдовин, реформы создали благоприятную среду для роста теневой экономики, высвечивали перспективу безработицы и способствовали обострению социальной напряженности в стране вследствие трудностей с устройством новых рабочих мест. Вместе с тем главным недостатком реформы стало то, что она представляла собой лишь «полумеры»: требовались коренные изменения в организации промышленного и сельскохозяйственного производства, что означало отказ от командно-административной экономики и переход к экономике рыночной, но к такому руководство СССР во главе с Л. И. Брежневым оказалось не готовым. Провал косыгинских реформ привёл к периоду «застоя», характеризующемуся стагнацией в экономике и усилением товарного дефицита. Кроме того, «нефтяной шок» 1973 и 1979 годов привёл к стремительному увеличению притока в СССР нефтедолларов и росту доходов государства за счёт продажи нефти и газа, что, как казалось Брежневу и его окружению, снимало проблему реформирования экономики. Государство оказалось «подсаженным» на «нефтяную иглу», что в совокупности с отказом от проведения экономических реформ в конечном итоге привело к социально-экономическому кризису, который

М. С. Горбачёв попытается разрешить в ходе «перестройки» второй половины 1980-х годов.

Итак, проанализировав реформы Косыгина, отмечу, что они действительно способствовали росту производительности в сельском хозяйстве и промышленности во второй половине 1960-х годов. Однако руководство не оставляло без внимания и отрицательные стороны реформ, кроме того, Брежнев и его окружение осознавали противоречия между направленностью реформ и общим идеологическим курсом государства, в силу чего они в конечном счёте выступили за свёртывание программы реформ. Дополнительным стимулом для этого стали события в Чехословакии в 1968 года, продемонстрировавшие реальную альтернативу в виде реформирования всего общественного строя, однако эта альтернатива, как оказалось, может привести к ликвидации власти коммунистической партии, что совершенно не устраивало руководство СССР, и потому в Чехословакию были введены войска, а «Пражская весна» завершилась поражением демократических сил. Отказ от реформ, в свою очередь, привёл к застою 1970 - 1980-х годов. Ряд историков (например, М. В. Ульянова) даже заявили о том, что «советская экономическая система была принципиально нереформируемая». Можно ли согласиться с этим мнением? Это сложный вопрос. Но на мой взгляд, реформы А. Н. Косыгина продемонстрировали путь возможного реформирования советского строя (хотя бы в сфере экономики), а опыт, накопленный во второй половине 1960-х годов, стал основой для проведения реформ уже в период «перестройки».